Карл Маркс и Фридрих Энгельс о социальной природе и социалистическом потенциале интеллигенции

06.08.20 Теоретические работы, статьи интеллигенциямарксизмразделение трудареволюцияСахаров В.А.теория

В. А. Сахаров, 2018 год

Аннотация

К. Маркс и Ф. Энгельс относили интеллигенцию к средним слоям общества по уровню ее материальной обеспеченности и жизни и также указывали на ее социальное родство, как наемных работников, с пролетариатом физического труда, не отождествляя их. Этой двойственностью их социального положения они объясняли сложность ее отношений с пролетариатом и неоднозначности политического отношения к коммунистической революции. Повышение способности интеллигенции принять активное участие в этой революции они связывали с тенденцией относительного понижения уровня жизни средних слоев и их положения в обществе, означающем завершение процесса превращения наемных работников, занятых умственным трудом, в пролетариев умственного труда.

Опыт Великой Октябрьской социалистической революции подтвердил все оценки, опасения и надежды К. Маркса и Ф. Энгельса относительно включения интеллигенции в процесс социалистических преобразований, а также их значения для победы революции и дальнейшего развития социалистического общества.

Ключевые слова

К. Маркс, Ф. Энгельс, интеллигенция, пролетарии умственного труда, социалистическая революция, политический союз пролетариев физического и умственного труда, В.И. Ленин, И.В. Сталин, социальное положение интеллигенции в социалистическом обществе.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс о социальной природе и социалистическом потенциале интеллигенции

Вовлечение интеллигенции – людей занятых умственным трудом – в процесс социалистического преобразования общества оказалось, едва ли, не самой трудной проблемой пролетарской революций. Это объясняется, прежде всего, сложностью ее социального характера. Разработку этой проблемы начали К. Маркс и Ф. Энгельс. Достаточно много материала для уяснения сути их взглядов на социальную природу интеллигенции и оценки ее социалистического потенциала, мы находим уже в «Манифесте Коммунистической партии».

Характеризуя социальную структуру буржуазного общества, К. Маркс и Ф. Энгельс не выделяют интеллигенцию в особый класс общества.Не относят ее ни к классу буржуазии, ни к мелкобуржуазным слоям общества[1]. Вместе с тем, они определенно указывали на то, что она, как и пролетариат, является продуктом развивающегося капитализма, призванным служить буржуазии: «Буржуазия… врача, юриста, священника, поэта, человека науки… превратила в своих платных наемных работников»[2]. В этой фразе – ключ к определению социальной природы интеллигенции, оказывающейся в определенном родстве с пролетариями, которые, по определению Маркса и Энгельса представляли собой «класс современных рабочих, которые только тогда и могут существовать, когда находят работу», а будучи вынужденными «продавать себя поштучно», они «представляют собой такой же товар, как и всякий другой предмет торговли»[3]. Такое положение интеллигенции и пролетариата обусловлено отсутствием у них собственности на средства производства. Для них, как наемных работников, характерны отношения конкуренции за рабочие места и партнерства в процессе производства, что отличает их от буржуазии и мелкой буржуазии, для которых свойственны иные отношения партнерства и конкуренции – как собственников средств производства, и как продавцов, принадлежащих им товаров.

Однако по своему материальному положению интеллигенция, в отличие от пролетариата, принадлежит не к социальным низам, а к «средним слоям» общества, что сближает ее с мелкой буржуазией. Но перспектива ее развития в условиях капитализма иная, чем у мелкой буржуазии, обреченной на разорение и снижение ее роли в обществе. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что пролетариат (также как и буржуазия) растет и крепнет с развитием капитализма, в то время как «все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности»[4]. Учитывая отмеченное ими социальное родство интеллигенции и пролетариата, можно утверждать, что данный прогноз распространялся ими и на интеллигенцию.

Характеризуя борьбу «средних слоев» с капитализмом, К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на то, что их социальные особенности предопределяли иные, чем у пролетариата, цели борьбы: «мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин… борются с буржуазией для того, чтобы спасти свое существование от гибели, как средних сословий»[5]. Иначе говоря, они борются за сохранение имеющейся у них собственности на средства производства, и, следовательно, капитализма.

Интеллигенция в капиталистическом обществе, относясь к «средним слоям», но, не владея средствами производства, ведет борьбу не за их сохранение, а за улучшение условий найма на работу, своего труда и его оплаты. Так же, как и пролетариат, борьба которого объективно ведет к изменению существующего способа присвоения при условии взятия им в свои руки общественных производительных сил. К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что пролетарии, не обладая собственностью на средства производства, «могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения»[6]. В свете выше изложенного, это же можно сказать и об интеллигенции.

К. Маркс и Ф. Энгельс возражали тем, кто не допускал распространение коммунистического способа «присвоения и производства материальных продуктов… на присвоение продуктов умственного труда». Они считали это возможным[7]. А возможно это могло быть только при условии социального родства между производителями как «материальных продуктов» (пролетарии), так и «продуктов умственного труда» (интеллигенция), т.е. такого родства, которое не отменяется очевидной разницей в их положении в системе общественного производства.

Следовательно, в историческом плане пролетариат и интеллигенция нужны друг другу, поскольку только совместно они могут вести и развивать любое производство в своих интересах без капиталиста-хозяина, который без них не способен на это!!! Поэтому их борьба против порядков буржуазного общества ведет, в итоге, к уничтожению буржуазной собственности и к обобществлению всего хозяйства в их руках (в той или иной форме), а значит, к ликвидации капитализма и становлению общества социальной справедливости – социализма. В пользу такой трактовки К. Марксом и Ф. Энгельсом роли интеллигенции в пролетарской революции косвенным образом свидетельствует то, что практически все намеченные ими в уже «Манифесте Коммунистической партии» первые мероприятия революционного правительства не могут быть проведены без ее участия[8].

Говоря о социальном родстве интеллигенции и пролетариата, К. Маркс и Ф. Энгельс имели в виду только ту, большую часть ее, которая жила своим трудом, т.е. получала весь свой доход в виде заработной платы или оплаты результатов личного труда (гонорар и т.п.). Эта оценка не может распространяться на ту, меньшую часть, интеллигенции, которая, благодаря высоким доходам, имела возможность (приобретая акции, сдавая в наем жилье и т.п. и т.д.) включиться в процесс эксплуатации работников, занятых наемным трудом, в т. ч. и интеллектуальным.

Теоретическая оценка К. Марксом и Ф. Энгельсом объективно существующего социалистического потенциала интеллигенции – это одна сторона проблемы. Другая сторона ее – собственное осознание интеллигенцией своего социального положения и заинтересованности в преобразовании общества на социалистических началах, а также способности вести борьбу за эти преобразования. Указание К. Маркса и Ф. Энгельса на социальное родство наемных работников физического и умственного труда не означает смешивания ими пролетариата и интеллигенции, игнорирования их разных функций и места в системе общественного производства, различий в структуре их знаний, социально – политическом опыте, разницы между трудом физическим и умственным, и т.д.

Психологические и идеологические предубеждения, порожденные той «разночинной» средой, из которой тогда рекрутировалась интеллигенция (разорившиеся дворяне, обанкротившиеся буржуа, мелкая буржуазия), более высокий социальный статус и культурный уровень, лучшее материальное положение ее, чем пролетариата, порождали в ее среде определенный снобизм по отношению к нему. Все это затрудняло осознание ею своего социального родства с ним, общности коренных социальных интересов и необходимости взаимодействия в борьбе за них. К. Маркс и Ф. Энгельс прекрасно понимали это и очень аккуратно формулировали свою оценку их социальной природы, оговаривая, что люди интеллигентного труда «не принадлежат» к рабочему классу в «точном смысле этого слова». Отождествления нет, но есть указание на социальную близость, родство.

К. Маркс и Ф. Энгельс весьма резко оценивали политическое поведение интеллигенции, как представителя «среднего класса», которая, как и мелкие рантье, продается буржуазии, служит ей, укрепляет ее господство, склонна пренебрегать интересами основной массы народа и может подвести революционеров в минуту опасности. Они предупреждали, что люди интеллигентного труда будут служить пролетариату только в том случае, если он, будет достаточно грамотен и активен в деле управления и т.п., иначе говоря, сможет стать гегемоном революции. В противном случае интеллигенция сядет ему на шею[9]. И, тем не менее, они усматривали способность интеллигенции участвовать в борьбе за социалистическое преобразование общества в одних рядах с пролетариатом. Со временем эта оценка их становилась все более определенной и оптимистической.

Прежде они, отмечая противостояние, и даже отчужденность интеллигенции от пролетариата, фиксировали чартизм, как пролетарское движение, а социализм, как движение буржуазии и интеллигенции, и лишь указывали на необходимость их взаимодействия, в интересах победы пролетариата[10]. Теперь они говорили о социальном родстве их, указывали на объективно существовавшее совпадение их коренных социально-экономических и политических интересов, а существовавшие между ними противоречия расценивали как неантагонистичные, исторически обусловленные, имеющие преходящий характер и вполне преодолимые в ходе совместной борьбы против буржуазии. Это преодоление обеспечивалось уже развитием капитализма, благодаря чему, считал К. Маркс, должно было «увеличится… число плохо оплачиваемых художников, музыкантов, адвокатов, врачей, ученых, учителей, изобретателей и т.д.»[11].

Из сказанного, следует важный для нас вывод: понять пролетарскую сущность интеллигенции и правильно оценить ее возможности в социалистической революции можно только в том случае, если подходить к этим вопросам конкретно-исторически, учитывая динамику капиталистического общества и положения интеллигенции в нем. Именно такой подход мы встречаем в поздних работах Ф. Энгельса. Так, например, в октябре 1891 г. он писал: «Для того, чтобы овладеть средствами производства и пустить их в ход, нам нужны технически подготовленные люди и притом в большом количестве… я предвижу, что в ближайшие 8 – 10 лет к нам придет достаточное количество молодых специалистов в области техники и медицины, юристов и учителей, чтобы с помощью партийных товарищей организовать управление фабриками и крупными имениями в интересах нации. Тогда, следовательно, взятие нами власти будет совершенно естественным и произойдет относительно гладко»[12]. В мае 1893 г. он вновь выразил уверенность, что со временем «наши идеи распространяться повсюду как среди рабочих, так и среди учителей, врачей, юристов и пр. Если нам придется взять власть завтра, нам потребуются инженеры, химики, агрономы. Что ж! Я твердо уверен, что многие из них будут с нами»[13]. Важно отметить, что в качестве основных, главных социальных сил, изначально включавшихся в процесс социалистического преобразования общества, им названы лишь рабочий класс и интеллигенция.

19 декабря 1893 г., в приветствии международному конгрессу студентов-социалистов Ф. Энгельс, фактически подводя итог всем своим и К. Маркса размышлениям по данной проблеме, сформулировал ее предельно четко и ясно: «Пусть ваши усилия приведут к развитию среди студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти тот пролетариат умственного труда, который призван плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную роль в надвигающейся революции», ибо для ее победы «понадобятся… врачи, инженеры, химики, агрономы и другие специальности, ибо дело идет о том, чтобы овладеть управлением не только политической машиной, но и всем общественным производством, а тут уж нужны будут отнюдь не звонкие фразы, а солидные знания» (курсив и жирный шрифт наши. – В.С.)[14]. Таким образом, включение в состав пролетариата большей части интеллигенции (работающей на условиях найма и не вовлеченных в процесс эксплуатации наемных работников), является одним из принципиальных для марксизма положением.

Выражая уверенность в способности интеллигенции включиться в процесс социалистического преобразования общества, Ф. Энгельс все же не упрощал его. Указывая на трудности, стоящие на пути социалистической революции, он 21 августа 1890 г. писал: «На пути осуществления завтра же этого переворота — речь идет о постепенном осуществлении — я не вижу совершенно никаких трудностей… наши рабочие способны на это… Я не могу понять, как можете Вы говорить о невежестве масс в Германии после блестящего доказательства политической зрелости, которое наши рабочие дали в победоносной борьбе против закона о социалистах. Мнимоученое чванство наших так называемых образованных представляется мне гораздо более серьезным препятствием.

Конечно, нам не хватает еще техников, агрономов, инженеров, химиков, архитекторов и т.д., но на худой конец мы можем купить их для себя так же, как это делают капиталисты, а если несколько предателей – которые наверняка окажутся в этом обществе – будут наказаны как следует в назидание другим, то они поймут, что в их же интересах не обкрадывать нас больше. Но за исключением этих специалистов, к которым я отношу также и школьных учителей, мы прекрасно можем обойтись без остальных «образованных»^[15].

Даже в теории пролетарской революции проблема вовлечение в нее интеллигенции представлялась хотя и решаемой, но трудной задачей, вопросы реализации которой К. Марксом и Ф. Энгельсом еще не могли быть детально проработаны. В практике революций ее решение оказалось очень сложным делом. История Великой Октябрьской социалистической революции свидетельствует, что, с одной стороны, оправдались надежды К. Маркса и Ф. Энгельса на способность интеллигенции принять пролетарскую революцию и бороться за построение социализма, а, с другой – сбылись их все предостережения относительно трудностей, стоящих на этом пути. В ходе ее проблема вовлечения интеллигенции в процесс социалистического строительства, утратив свой прежний, теоретический, оценочный характер, превратилась в одну из важнейших практических задач, решаемых поэтапно, в зависимости от конкретных политических и социально – экономических обстоятельств.

Говоря здесь, в контексте данной темы, об опыте Великой Октябрьской социалистической революции в решении этой проблемы, отметим только следующее:

во-первых, необходимо учитывать, что эта революция была не только закономерной, но и исторически ранней, ставшей возможной благодаря тому, что совершая ее, пролетариат России в ключевые моменты ее мог опереться на массу крестьянства, сохранявшего в себе, благодаря общине, определенный социалистический потенциал, на который указывал в свое время К. Маркс^[16], значение которого для построения социализма в СССР отмечал И.В. Сталин[17]. Благодаря общине В.И. Ленину удалось раздел земли крестьянами провести как процесс ее социализации, фактически означавшей ее национализацию, что впоследствии создало условия для вовлечения их в процесс социалистического преобразования сельского хозяйства[18]. Учет этой особенности проясняет причины трудностей включения интеллигенции в процесс строительства социалистического общества: она была еще далека как от осознания своего положения в качестве «пролетариев умственного труда», так и своих коренных социально-экономических и политических интересов, реализуемых только в ходе социалистической революции.

Во-вторых, опыт революции, в общем и целом, подтвердил мысль, высказывавшуюся К. Марксом и Ф. Энгельсом, о социальной природе интеллигенции в буржуазном обществе (наемные работники, занятые умственным трудом – пролетарии умственного труда). Отметим в этой связи, что изменение в начале социалистических преобразований отношения к советской власти меньшей части интеллигенции, начавшей сотрудничать с ней, а также потенциально возможное изменение социально-политической «физиономии интеллигенции в целом» И.В. Сталин связывал с занятой ею политической позицией и с массовостью ее участия в социалистической революции на стороне пролетариев физического труда и их союзников^[19]. В общем и целом, здесь присутствует мысль, которую мы встречаем у К. Маркса и Ф. Энгельса – позиция интеллигенции в социальной структуре буржуазного общества и в социалистической революции зависит от нее самой и конкретно-исторических условий, в которых развивается данная революция.

В-третьих, в виду исторически обусловленных особенностей российской интеллигенции, В.И. Ленин в полном соответствии с К. Марксом с Ф. Энгельсом, рассматривал ее как представителя «средних слоев», не фиксируя, однако, ее пролетарского характера, оценивал ее как «попутчика», а не союзника пролетариата. Соответственно этому он намечал политику в отношении ее^[20]. Лишь после упрочения социально-политических позиций Советской власти, в ноябре 1918 г., он поставил задачу перехода к политике союза с интеллигенцией^[21], учитывая, таким образом, ее в системе диктатуры пролетариата в качестве союзника. Решение этой проблемы оказалось очень трудным делом. Позднее, на ХУШ съезде ВКП(б), И.В. Сталин, указывая на эту проблему говорил о недоверии, переходившем порой в ненависть по отношению к интеллигенции, со стороны социальных низов^[22].

В-четвертых, после достижения решающих успехов в деле социалистического строительства, в октябре 1938 г., И.В. Сталин, говоря о роли советской интеллигенции, которую ей, по его мнению, предстояло сыграть в будущем, сформулировал задачу: «Интеллигенция должна у нас быть солью земли… Все наши кадры – это интеллигенты, и они должны стать солью нашей земли, и они могут стать»^[23]. К сожалению, эта задача не была решена, что, полагаю, стало, в свою очередь, одной из главных причин обострения кризисных явлений в развитии социалистического общества.

[1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 431, 449 – 450.
[2] Там же. С. 427.
[3] Там же. С. 430.
[4] Там же. С. 434.
[5] Там же.
[6] Там же.
[7] Там же. С. 440.
[8] См.: Там же. С. 446 – 447.
[9] См.: Там же. Т. 4. С. 57, 467; Т. 7. С. 9; Т. 9. С. 464; Т. 23. С. 209; Т. 33. С.3.
[10] См.: Там же. Т. 2. С. 461.
[11] Там же. Т. 26. Ч.1. С. 206.
[12] Там же. Т. 38. С. 163.
[13] Там же. Т. 22. С. 564.
[14] Там же. С. 432.
[15] Там же. Т. 37. С. 380.
[16] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч. М., 1987. Т. 6. С. 58 – 80.
[17] См.: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 354. Л. 56.
[18] См.: Сталин И.В. Соч. Т. 12 . С. 150-153.
[19] См.: Сталин И.В. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М., 1952. С. 647.
[20] См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 37. С. 380; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С.101.
[21] См.: Ленин В.И. Указ. Соч. Т. 37. С.195.
[22] См.: Сталин И.В. Вопросы ленинизма. С. 647.
[23] И.В. Сталин о «Кратком курсе истории ВКП(б)»//Исторический архив. 1994. №5. С.27 –29.