Война и люди

Содержание

1. Родина и патриотизм. Идеология. Война
2. Марксизм как наука, революционная теория 
3. Фашизм как классовое явление. Две стороны фашизма. Причины (корни) национализма, нацизма, расизма
4. Национализм на Украине — причина, исторический контекст, современность. Русский национализм
5. Военная спецоперация: кто с кем, цели. Как относиться, что делать?
6. Использованная литература и прочие материалы

Настало время изложить некоторые наши мысли на тему последних событий. Самый печальный поворот событий, самый ожидаемый в плане неизбежности войны и самый негативный в плане вовлеченных сторон — события, начавшись внезапно (ну прямо как снег зимой), происходили так быстро, что первое время было трудно сформулировать хоть сколько-то целостное, связное понимание происходящего. Военная спецоперация Российской Федерации в Украине расколола не только сторонников коммунизма, но и вообще все общество. Потоки информации, лжи, пропаганды, манипуляций со всех сторон очень затрудняют получение реальной картины, но в наши планы не входит прогнозирование успеха или неуспеха «военной спецоперации», — мы считаем необходимым попытаться понять, как действовать коммунистам в сложившихся условиях. А сделать это можно только попытавшись навести порядок в своих собственных головах, выделяя наиболее важные стороны вопроса, соотнося понимание в теории с объективной реальностью. И мы попробуем это сделать, акцентируя внимание на основных (в восприятии людей) моментах развернувшегося конфликта: национализм/нацизм, фашизм, патриотизм, денацификация и т.д. Конечно мы не будем в формате статьи (и без того получившейся слишком объёмной) разворачивать подробно обоснование понятий в том смысле, который в них вкладывается, но в конце статьи приведем некоторые источники, на которые мы опирались. Так как статья не рассчитана на людей, совсем уж незнакомых с теорией, мы предполагаем, что сжатые, отчасти постулированные тезисы будут в основном понятны тем, кто решится потратить время на чтение. Нам очень хотелось сократить статью, но мы пришли к выводу, что нет ничего хуже для понимания, чем краткие готовые выводы без движения к ним — логика суждений остаётся непонятной, а потому и постулированные выводы теряют смысл для публикации в качестве обозначения позиции. 

Родина и патриотизм. Идеология. Война 

Нам придется начать очень издалека по отношению к дню сегодняшнему и вспомнить о “природном” происхождении человека, но без этого отвлечения действительно серьезное осмысление текущего момента будет просто невозможно, так как современные события — это результат сложившегося прошлого, недаром М. Ломоносов сказал: “Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего”. 

Человек вышел из мира животных, он — живое существо, хотя уже и не животное. От животных нас отличает развившееся сознание и производительное (а не потребительное как у животных) отношение к природе, которая нас породила, а для того, чтобы все более совершенно преобразовывать природу, человеку приходилось все глубже понимать и самого себя как нечто отличное от нее — так развивался человек “социальный”. Оставаясь природным, живым существом, человек становился все более социальным, все более человечным — все то, что есть в нас человеческого, является плодом нашей общественной, социальной жизни, жизни людей, отличных от животных. Человек чувствует как человек, действует как человек и мыслит как человек — и чем выше развито общество, чем более развита социальная сфера, культура, чем меньше животной конкуренции за выживание (как биологическое, так и социальное) между людьми, тем  больше человек становится подлинным человеком. В обществах с частной собственностью на средства производства люди постоянно находятся в борьбе и за биологическое выживание, что особенно актуально для стран “третьего мира”, и за социальное выживание, при котором зависимость от благотворительных учреждений или от «служб призрения”, а в худшем случае — жизнь в землянке, коробке или подвале и еда с помоек, тождественна гибели человека как социального существа при сохранении его биологической жизни. И сегодня, при современном уровне развития средств производства, онаучивания технологий, особенно циничен и прямо преступен такой способ общественного взаимодействия людей, при котором люди, опустившиеся на дно социального сообщества вообще перестают восприниматься как люди, а те, кто еще держится на плаву или находится на самом верху социальной (классовой) иерархии, пресыщены материальными благами, но подобно животным безразличны к проблемам такого устройства общества, при котором воспроизводится социальная деградация и гибель людей как социальных существ.

Умереть за идею может только человек, животное сражается за выживание биологического вида (рода), другой вопрос, на какие стороны человеческой жизни направлены идеи людей — вот это очень важный вопрос, на чем именно акцентируют внимание идеи людей — на необходимости биологического выживания как цели (в таком случае средства выживания оказываются вторичными) или на социальных сторонах жизни, на способах взаимодействия людей как социальных живых существ для выживания всех как социальной формы материи, отличной от просто биологической. 

После этого отступления должно быть более понятно, о каких естественных и социальных сторонах жизни мы будем говорить дальше. Хотя, конечно, в отношении человека разделение этих сторон может быть только условным, так как естественное и социальное не существуют параллельно, они сливаются воедино — только будучи биологически человеком можно стать социальным существом, личностью, но чтобы стать социальным существом, личностью, нужно родиться человеком биологически, быть живым существом.

А что такое “Родина”?  Родина, как понятно по корню этого слова, говорит о месте рождения и о «роде» человека. Следовательно, речь идет о естественных условиях для живого существа, в которых человек рождается и растёт, становится социальным существом, необходимо включающимся в общественные взаимосвязи — в этих условиях формируются его человеческие привязанности на естественной основе. В любви к родине как любви «к берёзкам» нет ничего пошлого и презренного, наоборот — если человек вообще способен любить и восхищаться красотой природы,  это характеризует его уже как достаточно развитого духовно человека. Если он испытывает привязанность к своей родине, к людям своей родины, хорошо уже то, что в нем развилось это чисто человеческое чувство. Животное не испытывает человеческих чувств, хотя человеку и свойственно проецировать свои способности на животных, чувства же человека, развиваемые в нем обществом, социальные — это одна из сторон общественной жизни, делающих его человеком вообще. И эта привязанность к родине, к людям своей родины и лежит в основе того, что сегодня называют патриотизмом. В ходе развития ребенка, его взросления, он получает (или не получает) знания об истории своей родины и о мире, постепенно расширяя для себя понятие Родины «в пространстве и времени»: от семьи до народа, от «малой родины» до страны и государства, от современности до далёкого прошлого. И именно в этом процессе, как правило, происходит смешение понятий «страна» и «государство», а естественная привязанность под социальным воздействием  идеологизируется, воспитывается в «государственный патриотизм». 

Однако, во-первых, страна и государство — это разные вещи, принципиально разные, и различие между ними необходимо знать, чтобы не оказаться в ловушке идеологического обмана. Страна — это территория (как правило населенная), которая может как иметь свое государство, так и управляться другим государством. Государство — это политическая, классовая форма организации общества на определённой территории, политико-территориальная организация власти, обладающая аппаратом управления и принуждения, которому подчиняется всё население страны. Государство — всегда инструмент, организация господствующего класса для подавления других классов. Сегодня практически во всем мире государства являются буржуазными демократиями, что означает экономическую и только поэтому и политическую власть класса капиталистов над остальными классами, но главный из этих остальных классов, это класс пролетариев — тех людей, для которых главным или единственным способом получать средства для жизни является продажа своей рабочей силы, способности трудиться; и даже в тех странах, где сохранилось название «монархия» или «княжество», давно правит класс буржуазии, так как монархия базируется на собственности на землю и, соответственно, на продукты её обработки, а это давно устаревший способ общественного производства, который и был подчинен капиталистическим способом производства, при котором собственность на машины (средства производства) определяет действительную экономическую и политическую силу новых производственных отношений. 

Итак, страна — это ресурсы, государство — это способ существования классового общества.

Во-вторых, что такое идеология? Идеология вообще — это определенная система взглядов, воссоздающая (мы не говорим об истинности или искаженности, только о сути дела «вообще») принципы жизни общества и тем или иным образом раскрывающая причинно-следственные связи устройства общества,  одновременно предполагая и механизмы его регуляции, на основе существующих в обществе идей. Существование идеологий “вообще”, как комплексов идей, обуславливается существованием общественных классов и делится, соответственно, на классовые идеологии. И вот уже на основании этого наиболее общего определения нужно указать, что идеология может давать ложное объяснение законов существования общества, формируя то, что классики марксизма назвали «ложным сознанием». Сознание (общественное) — это со-знание, совместное знание, следовательно, при использовании ложных идей, ложной картины жизни общества, не формируется действительное знание, понимание общественной жизни, её закономерностей, причинно-следственных связей и, в силу этого, отсутствуют реальные механизмы разрешения общественных проблем. Идеи, возникающие в обществе, всегда возникают на основе материальной жизни этого общества, следовательно, и идеология должна всегда исходить из истинности или неистинности этих идей. 

Мы процитируем отрывок из Философской энциклопедии 1960-1970 гг из определения “патриотизма” для лучшего понимания принципов развития этого чувства:

“Патриотизм — (от греч. πατριώτης – соотечественник, лат. patria – отечество) – любовь к отечеству, преданность ему, стремление своими действиями служить его интересам; «… одно из глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств» (Ленин В. И., Соч., т. 28, с. 167). Зачатки Патриотизма возникли в первобытном обществе, где они основывались на чувстве кровной связи между всеми членами рода или племени. С разложением первобытнородового общества чувство естественной привязанности к родной земле, родному языку и т.п. соединяется с осознанием гражданских обязанностей по отношению к усложнившемуся общественному целому. Патриотизм выражается в стремлении людей к экономическому, социальному и культурному развитию родной страны, к защите ее от чужеземных захватчиков. В эксплуататорских обществах чувство Патриотизма сочетается у трудящихся с возмущением несправедливостью существующих общественных порядков.

В добуржуазную эпоху Патриотизм не был оформлен идеологически, оставаясь главным образом элементом социальной психологии. Патриотизм складывается в идеологию в связи с образованием наций и национальных государств.” 

Патриотизм, базируясь на естественной основе, на привязанности человека к родине как к естественной для него среде обитания (и земля, и люди), теснейшим образом сплетается с идеологией, подчиняется идеологии. А становясь частью идеологии, чувство привязанности срастается с общественными понятиями долга, добра, морали, существующими в данном конкретно-историческом обществе. Чувство, возникающее на естественной основе как индивидуальное, «снимается»  общественным, внутреннее для человека превращается и во внешнее требование.

Но дело не столько в том, что внутреннее становится единым с внешним, сколько в том, что зачастую внешнее требование не только не сливается с внутренним, но и вступает в противоборство с ним, и подавляет внутреннее в человеке, разрушая его как личность. И это — самые тяжёлые ситуации для чувствующего человека, чем больше он способен чувствовать по-человечески, тем мучительнее для него оказывается переживание этого противоречия. Война — одна из таких ситуаций. Для лучшего понимания всей сложности и опасности подобной ситуации напомним: одной из наций, попавших в западню взаимного переплетения внешнего и внутреннего, патриотизма как привязанности и патриотизма, превращенного сначала в национализм, а потом и нацизм как государственную идеологию, стала в свое время германская нация — нужно понимать, что кроме сознательных коммунистов и сознательных фашистов, было чрезвычайно много людей “несознательных”, но вовлеченных в войну независимо от их сознательности или несознательности, желания или нежелания, раздавленных государственной машиной капитализма в стадии фашизма, размолотых как физически, так и духовно, сломленных психологически. Уточним, что этот пример — не попытка проведения каких-либо параллелей, а именно пример страшной катастрофы, в которую попало все население страны, во-первых,  а во-вторых, в результате этой национальной катастрофы погибли и пострадали миллионы и миллионы людей в других странах. Но война — это катастрофа не только в пространстве, это и катастрофа во времени, это и такое состояние общества, которое не только задаёт точку отсчёта для восстановления материальных условий жизни общества, но и то, что надолго становится болевой точкой общественного сознания, национальной и мировой культуры, исторической памятью народов, ложащейся в основу построения будущего. 

Именно поэтому наиболее ожесточенные споры возникают в обществе, когда война оказывается “на пороге”. И несмотря на то, что войны развязывают люди, представляющие именно государство как политическое, классовое образование, а не население страны вообще, в войну вовлекается именно население страны вообще, причем нищают, страдают и погибают в первую очередь самые бесправные, а также самые слабые и беспомощные представители этого населения — незаметные, не знаменитые, никому, кроме своих родных и близких не известные и не интересные. 

Но при наличии противоположных интересов экономических классов (буржуазии и пролетариата), при “внутривидовой” конкуренции внутри самих этих классов, все классы в итоге заинтересованы в сохранении территории, целостности страны, в её защите. Причины этой заинтересованности совершенно различны, но тем не менее, все хотят одного — защитить то, что у них есть. При этом, в одно и то же время: 

• для класса буржуазии защита страны означает как сохранение вещественного, материального богатства, территории с контролем над ресурсами и населением, так и возможность продолжать свое существование как класса, эксплуатирующего другой класс и обладающего властью — за страну как за источник природных и человеческих ресурсов буржуазия борется внутри своего класса, со своими конкурентами, иностранной буржуазией; 
• для класса пролетариев защита страны означает сохранность того малого, что есть у людей этого класса как у живых существ: место, где человек родился, где он чувствует себя “своим” для других людей, говорящих на одном с ним языке, жизнь его семьи — того наиболее узкого круга людей, где человек может быть самим собой, и некоторое количества личного имущества, обеспечивающего его повседневный быт — не так уж и много для социального существа, не правда ли? Не больше, чем есть у животных в природе: ареал обитания, “нора” и продолжение биологического рода.

При этом эксплуатируемые классы, защищая страну в войне против другой нации, развязанной господствующим классом (всегда, в классовом обществе) своей или другой нации, защищают опосредованно и сохранность существования пролетариата обеих наций как эксплуатируемого класса. А сохраняя (пусть и не осознавая этого) классовое общество, эксплуатируемый класс сам, своими руками воспроизводит войны, потому что войны неизбежны при сохранении конкуренции и эксплуатации — это обычный “закон джунглей”. И конечно воевать идёт не тот, кто войну развязал, не представители правящего класса, воевать (убивать и умирать) посылаются именно подавляемые, эксплуатируемые классы — даже тут становится очевидно, что вовсе не природными инстинктами движимы войны среди людей: вожак стаи не создает советов и не стоит в стороне от битвы, не обменивается пищей с конкурентами и не ведет торга с противником — биологическое выживание стаи требует участие каждого и не предполагает «партнёрских» отношений с врагом во время схватки. Не то что у людей: бизнес не прекращает своё движение, торговля с противником не может быть остановлена именно по причине того, что невозможно производить саму войну, не торгуя с теми, кому нужен твой товар, даже если это — твой враг на войне, а тот, кто владеет средствами производства, тот и наверху пищевой цепочки общества, тот и принимает решения, кому воевать и умирать, а кому жить и управлять теми, у кого нет средств производства. Но именно в силу задавленности жизнью, постоянно растущей эксплуатацией, в силу непрекращающегося ни на минуту одурачивания населения пропагандой правящего класса, эксплуатируемые классы меньше всего задумываются над общественной расстановкой сил, над причинами и следствиями. В случае же необходимости для власти, людей “просвещают” огрызками идей, столетиями бродящих в общественном сознании, либо (как это было, в Германии, Испании и некоторых других странах) люди захватываются навязываемой им идеологией правящего класса. Причем стоит отметить тот факт, что в начале эпохи социалистических революций лозунги политических партий были гораздо честнее и откровеннее, чем в современности: классовые враги постоянно говорили о существующем классовом разделении в обществе, революционная ситуация в мире обнажала классовые противоречия как никогда ярко, и даже отрицание реакционерами классового противостояния оставалось в сфере классовой теории — чтобы что-то отрицать, необходимо отталкиваться именно от отрицаемого. Сегодня дело обстоит совсем по-другому, и на наш взгляд происходит это по причине страшно далекого отступления рабочего движения с фронтов классовой войны — просто некому поднять знамя партии рабочего класса, “вернуть в тренды” обсуждаемых в обществе проблем проблему социального устройства общества, его классового противостояния. И мы сейчас не говорим о необходимости создания партии, мы говорим именно о текущем состоянии рабочего класса, его разобщенности и пассивности — не может быть никакой действительно революционной теории и действительно боевой партии, если эта партия не выражает чаяния рабочих, осознавших свое классовое положение. И вот тут необходимо перейти к вопросу о том, почему без революционной теории попытки переломить ситуацию непрекращающейся войны всех против всех не будут иметь успеха.

Марксизм как наука, революционная теория

Сегодня в мире достаточно много людей, которые называют себя сторонниками коммунизма или социализма, но очень и очень немногие знают, что такое коммунизм на самом деле. Проблема буржуазного общества в периоде загнивания не только в кризисах экономики и войнах, но и в мышлении людей, в состоянии общественного сознания. Если заглянуть на несколько веков назад, можно увидеть, что несмотря на зачастую дремучее невежество бесправных масс, общество все же стремилось к прогрессу, к наукам, искало истину своего существования, пробиваясь сквозь толщу иллюзий, заблуждений и реакционной апологетики. На пороге буржуазных революций особенно бурно развивались теории общественного устройства, его сознательного преобразования — и  это был действительный прогресс. Разрывались природные связи эпохи феодализма, когда и феодал, и крестьянин были привязаны к “матери-земле”, а власть главного земельного собственника (монарха) была  “богоданной”. Если когда-то к людям приходило понимание, что раб — тоже человек, как и хозяин, а не бездушный инструмент, то в эпоху буржуазных революций происходило понимание того, что сословия (социальный статус “по рождению”, на естественной основе) как остатки природного в общественных, социальных связях, тормозят уже происходящее развитие промышленности. Менялся способ производства, менялось и восприятие общественных отношений в процессе этого производства. Машина приходила на смену земле в качестве основного средства производства, и это обстоятельство требовало теоретического, научного переосмысления всех накопленных взглядов на жизнь общества как такового. Тогда же обнаружилось и главное противоречие возникающего нового, буржуазного общества — произошло восстание пролетариата и возникла Парижская коммуна. Но если тогда, в раннем, неразвившемся еще в полную силу капитализме, оба класса были еще слабы, то уже в начале 20-го века новый революционный класс производителей проявил свою скрытую (и усиленно подавляемую буржуазией) мощь.

Сегодня общество находится на стадии загнивания капитализма, загнивание это выражается во многих сторонах жизни общества:

• производство предметов потребления, необходимых для материального существования общества как общества живых существ, теперь полностью подчинено не удовлетворению жизненных потребностей людей, а производству прибыли: общество производит не то, что необходимо людям для жизни, а то, что люди могут купить. Кризис перепроизводства — это как раз та парадоксальная ситуация, когда произведенные товары нужны людям, но у людей нет денег, чтобы все их купить, поэтому “лишние” товары уничтожаются для сохранения спроса, снижения расходов на логистику и для повышения цены на оставшийся, не уничтоженный товар; 
• происходит деградация образования, науки как абсолютно общественных сторон жизни людей в условиях подчинения этих сфер необходимости приносить прибыль частным собственникам, причем собственникам не самих знаний (знания вообще не бывают индивидуальными, они могут возникать и существовать только как общественные знания), а людям, занятым в сфере распространения и сохранения знаний;
• медицина в условиях современных нам теснейших мировых связей не адекватна этим связям, так как подчинена устаревшим законам общества периода разрозненных частных (индивидуальных) производителей, пандемия ковид 19 достаточно ярко выявила противоречия частного интереса и общественного в этой сфере жизни;
• искусство при всей субъективности восприятия этой сферы общественного сознания все же также находится в глубочайшем кризисе: получив возможность новой технической реализации, оно бьется в тисках архаичных картин мира, гнездящихся в общественном сознании. Отсюда тенденции ремейков, сериалов, улучшения визуала и снижения проработки сюжета, плоские портреты героев и максимально абстрактные понятия “добра” и “зла” в современном обществе, вокруг которых и выстраиваются сюжеты борьбы “добрых” и “злых” героев — общество зашло в тупик и не может производить новые идеи, сохраняя текущее положение дел, можно сказать еще прямее — общественная мысль боится отвернуться от капиталистического бытия, потому что ей придется говорить о том, о чем говорят коммунисты: “капитализм мертв”;
• войны, конечно же, — как решение экономических и социальных проблем на фоне общей деградации и отсутствия в обществе реального, живого запроса на осмысление причин происходящих процессов мирового масштаба. 

И вот как раз отсутствие на повестке обсуждения путей разрешения проблем общества как целого в контексте исторического опыта социалистических революций и существования СССР свидетельствует о том, что только марксизм дает самый верный прогноз развития общества — именно поэтому к нему и не обращается буржуазная наука, заинтересованная в сохранении того, что есть. Только марксизм смог научно доказать неизбежность прехождения капитализма, связать историю человеческого общества в единое целое, развивающееся по своим объективным законам, не зависящим от желания людей, хотя и включающим их. И недаром классики марксизма нещадно критиковали буржуазную общественную (общенародную) школу, обвиняя ее в том, что она оболванивала детей рабочих, приспосабливая образование к потребностям правящего класса — сегодня мы можем сказать, что иллюзия получения образования способна приводить даже к более разрушительным последствиям, чем когда-то “чистое” невежество, которое осознавалось и признавалось людьми. С одной стороны кажется, что образование сегодня получают практически все поголовно, а с другой стороны обнаруживается, что это лишь количественная сторона образования в общественной жизни, распространившаяся на все общество, но никак не качественная — умение читать и писать, воспринимать готовые истины не является уровнем развития мышления, адекватным состоянию человеческого общества на современном этапе развития. Но учить познавать, мыслить критически и тем более теоретически большие массы людей не только не является необходимостью для класса буржуазии, но и прямо противоречит его классовому интересу, потому что узкая специализация (навыки) в одной сфере и бытовой кретинизм, обывательство во всех остальных сферах жизни делает массы гораздо более управляемыми и манипулируемыми. Хотя, конечно, необходимо помнить о том, что в первую очередь материальные условия существования людей, их способ производства обуславливают возможности и желания людей вообще, но тем не менее, нельзя не указывать на то, что правящий класс несоизмеримо глубже и полнее осознает свои классовые интересы, используя все доступные инструменты для их защиты.  

Почему марксизм необходим для истинного понимания устройства общества и его законов, почему мы утверждаем, что невозможно решить проблемы без изучения этой теории? Потому что только марксизм стал той наукой, которая материалистически рассматривает взаимосвязь развития наук и способов производства, их преемственность и влияние на политические формы развития общества. Именно марксизм сумел отделить зерна от плевел в философии, показав подлинную природу философии как исторически развивавшейся науки об отношении сознания к материальному миру, показал роль общественного сознания в преобразовании общественного бытия. В “Манифесте коммунистической партии” классики марксизма написали крайне важные и сегодня слова: 

“Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения”

Только понимая человечество как целое, различное внутри себя, но тем не менее, — целое как социальную форму материи в отличии от других форм существования материи, можно пытаться разбираться в проблемах какого-либо конкретно-исторического периода, пытаться обнаруживать те объективные условия, по причине существования которых рождались те или иные идеи в общественном сознании этого периода. 

Можно ли адекватно осмыслить проблемы внутри одной страны, не понимая ее наличных, существующих связей с остальным миром? Можно ли адекватно оценить силу влияния внешних и внутренних факторов на состояние этой страны, беря ее как нечто данное, изолированное от действующих связей и происходящих в этой связи изменений? Конечно нет. Но только марксизм указывает на необходимость диалектического подхода в научном мышлении, и только марксизм требует подлинно научного подхода к изучению общества в синтезе различных наук. Коммунистическая идеология отличается от всех прочих идеологий именно тем, что она указывает на истинные причины зарождения идей, разоблачает иллюзорность прочих идеологий, их беспомощность перед объективной реальностью, требуя изучения марксизма для вооружения рабочего класса адекватно отражающим реальность мышлением.  

Именно марксизм вскрыл сущность государства с его бюрократией, государство “войны всех против всех”, именно марксизм показал невозможность равенства прав и сущность самого “права” в условиях неравенства людей в их отношениях к средствам производства в экономике. Сегодня в обыденном мышлении разделяются политика и экономика, “бизнес” и политика, но в начале своего развития капиталистическое общество было гораздо любознательнее и честнее в этих вопросах, так как новое общество стремилось познать себя: классики буржуазной политэкономии стали классиками именно потому, что они искренне пытались подойти с научных позиций к изучению экономики и просто не могли игнорировать необходимую связь требований экономики с принятием политических решений. Именно добросовестная научная работа классиков буржуазной политэкономии стала той базой, которая позволила Марксу продвинуться еще глубже в понимании проблем уже развившегося капиталистического общества. Не так обстоят дела сегодня: когда истина капитализма уже открыта, невозможно переоткрывать её так же, как и изобретать колесо — остается только либо обращаться к марксизму, либо заниматься апологетикой существующего положения дел, невзирая на все легко прогнозируемые кризисы и катастрофы, невзирая на человеческие потери и угрозы, ставящие под сомнение существование человечества вообще.

Многие сегодня говорят, что марксизм не смог спрогнозировать падение социализма, а опыт СССР доказал нежизнеспособность социализма. Также говорят о том, что СССР развивался не по канонам марксизма и исчез именно по этой причине, о перерождении бюрократии, говорят о предательстве “верхов” и  т.д. Но все эти рассуждения исходят из одной ошибочной предпосылки, ее можно вывести в старую библейскую формулу: “вначале было слово”. Именно такая предпосылка предполагает данность истины во всей ее полноте (конкретности) уже в научном прогнозе, в теоретической модели, при этом в отличие от подлинно научного подхода отбрасывается львиная доля факторов, которые были задействованы в реальном научном опыте. При таком подходе и получаются выводы вроде того, что либо опыт производился “не по канонам”, либо “теория неверна”.  Однако даже в лечении уже известной болезни уже известными лекарствами должны учитываться как стадия развития болезни, так и индивидуальные особенности организма, условия среды его обитания, сопутствующие болезни и лечению факторы, как внутренние, так и внешние — почему же такого не происходит в отношении решения проблем общества? В осмыслении такого состояния общества, как строительство социализма в мировом масштабе? Почему так пренебрежительно отношение к марксизму как к науке, да и к наукам вообще? Да именно потому, что несмотря на невероятный в исторических масштабах уровень развития технологий, уровень образования, научного мышления в масштабах общества чрезвычайно низок, а при наличии материальных возможностей повышения этого уровня не то что отсутствует “политическая воля” правящего класса, а присутствует прямо противоположная его воля — сохранение невежества масс, чем бы это ни грозило в конечном итоге всему человеческому существованию. Теории заговоров вместо научных теорий — вот оптимальный “теоретический” способ объяснения политических конфликтов на уровне обывателя, живущего в узком мирке интересов “семья-работа”. Для человека, отчужденного от общества, загнанного в игольное ушко личной собственности в окружении собственности частных предпринимателей, все, что выходит за пределы его узкого круга практических знаний, кажется угрожающе масштабным и непознаваемым, что вполне согласуется с его общественным положением. Да и зачем человеку знания, которые ему не пригодятся в непосредственной деятельности, не так ли? “Что я могу сделать?” “Что мы можем изменить?” — наверное все слышали такие слова, да и сами говорили не раз. Но именно это должно стать первым шагом к следующим вопросам: “А почему я не могу вообще ничего сделать?” “Почему меня ни о чем не спрашивают при принятии решений правительством?” “Почему я выбираю тех, кого не знаю или знаю понаслышке, а если они принимают законы, направленные против моих интересов, я ничего не могу предпринять, ведь это я их выбирал?”, хотя уровень этих вопросов не выходит даже за рамки протестного уровня мелкобуржуазных либералов. Для перехода же к более сложным вопросам требуется долгая и трудная работа по пробуждению интереса человека к осмыслению общества как такового, к восприятию себя как активной части этого целого.

Очень большую роль в устойчивости такого плачевного состояния общества, при котором большая его часть остается в состоянии политической пассивности, играет государство. Государство — это инструмент правящего класса, имеющий определенные структуры, обеспечивающие сохранность власти правящего класса, закрепляющие механизмы подчинения эксплуатируемых классов и управляющие делами общества в целом. Три кита государства как организации правящего класса — это бюрократия, полиция и армия.  Маркс в своё время очень хорошо раскрыл проблему работы бюрократии, при которой даже самый порядочный и искренний чиновник не в состоянии решить проблему, корни которой находятся за пределами частного случая, а сама частная проблема является лишь проявлением проблем общественного плана. Но и бюрократия как система не способна решать проблемы общественного плана, так как кроме антагонистических, непримиримых противоречий классов, постоянно раскалывающих общество, в силу обособленности своего общественного существования у самой бюрократии формируется и свой “частный” интерес, который заключается в первую очередь в сохранении своего существования как этой обособленности. Таким образом, при попытке сохранить единство в раздираемом классовыми противоречиями государстве, “перепоручение” общественных обязанностей уполномоченным лицам, закрепление их в должностях, со временем приводит к обособлению этих должностей и формированию у них интересов, обособленных от интересов общества как целого, что неизбежно приводит к торможению прогресса в развитии общества, ведь развитие предполагает в конечном счете изменение того, что существует, в том числе исчезновения и самой бюрократии, а в разделенном обществе, где торжествует частный интерес частного собственника, нет и не может быть торжества подлинно общественных интересов. 

Та же проблема существует и в отношении армии и полиции: под декларацией защиты общественных интересов скрываются две основных стороны существования органов подавления — а) обособление структур и формирование собственных интересов, отличных от интересов общества как целого и б) материальная основа их содержания (как говорится: кто им платит, на того они и работают). В классовом государстве армия и полиция — это инструменты подавления на содержании правящего класса, соответственно и общественные интересы понимаются как сохранение общества в данном его состоянии. Значит ли это, что полицейские и военные — это безусловные враги рабочего класса? Мы полагаем, что дело обстоит не совсем так, тем более сегодня. Сегодня мы живем в обществе без сословий, в обществе, где провозглашено, по-крайней мере, формальное равенство, а сила сильного определяется не столько по праву рождения, сколько по отношению к средствам производства, хотя нельзя отрицать и процветающее своячество, и существенную роль родственных связей. Но даже с учетом передачи погонов “по наследству” мы должны отметить, как сильно отличие сословного общества от общества буржуазного — когда-то в Российской империи солдатской массой было крестьянство, которое не могло отказаться от службы по призыву в силу своей сословной принадлежности и потому — бесправности по рождению, а служба эта была фактически пожизненным рабством (25 лет), сегодня же наиболее адекватной формой (именно для буржуазной армии) является наемная, контрактная армия, что и практикуется уже давно в самых развитых странах — это просто ещё одна профессия на службе у капитала. Кстати говоря, нежелание добровольно служить по призыву, “в интересах общества”, тоже является свидетельством отчуждения в обществе, когда человек не считает заявленные интересы общества своими интересами, а иногда и прямо наоборот — считает декларируемые “общественные интересы” противоречащими своим частным интересам. В советском обществе в различные его периоды существования преобладали разные тенденции в отношении службы в армии, но точно были периоды, во время которых интересы общества (внешнее требование долга) сливались для человека с его собственными интересами (привязанность к родине, о которой мы говорили ранее) и служба в армии становилась своего рода “делом чести” для отдельно взятой личности, требование долга (внешнее) становилось делом совести (внутреннее). И, конечно, не может быть устойчивым единство внешнего и внутреннего при несоответствии заявленного и реального положения дел. Можно много и долго говорить о величии армии и государства, но если в офицерской среде процветают кумовство и воровство, коррупция и моральное разложение, отсутствие дисциплины и профессионализма, пренебрежение к сослуживцам и подчинённым, несправедливость и т.п., трудно ждать от человека, что он будет верить лозунгам и не увидит противоречия реальности. То же самое относится и к полиции: пороки, разъедающие разделенное в экономике общество, существуют во всех без исключения структурах. Нужно отметить, что и в советском обществе причины нарастания или затухания негативных процессов во всех общественных институтах искать надо в первую очередь в процессах, происходивших в сфере общественного производства.

Таким образом, несмотря на предпринимающиеся периодически попытки возрождения традиций сословного общества в форме военных династий, казачества и т.п., такие общественные структуры давно противоречат капиталистическому способу производства (тем более на стадии его загнивания и нарастающей необходимости перехода к социализму) и сословия не имеют шансов на возрождение, но во что реально могут вылиться попытки такого возрождения — это формирование фашистских боевых отрядов, вот на эту опасность необходимо обращать самое пристальное  внимание.  

Что же мы скажем о нашем отношении к армии и полиции в завершение рассмотрения этой темы? Что армия и полиция как общественные институты — инструмент для подавления одного класса другим, но нужно понимать, что в общественных институтах работают или служат люди, живые люди. У этих людей есть семьи, дети, и дети эти учатся, как правило, не в Оксфорде и не в элитных платных школах и ВУЗах, а в обычных школах и ВУЗах с детьми обычных наемных работников. И конечно же им также свойственно испытывать или не испытывать чувство привязанности к родине, быть или не быть патриотами, сомневаться или верить и т.д., и свою специфику на их положение накладывает слияние внутренней привязанности с задачами службы на “защите отечества”. Поэтому мы хотим напомнить о том, что в революции прошлого века участвовали не только рабочие и крестьяне, но и солдаты как относительно самостоятельная сила — Совет Рабочих и Солдатских Депутатов был таким же органом народной власти, как и Крестьянские Советы, а после создания Рабоче-крестьянской Красной Армии объединенные ранее Советы стали называться Советами рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. 

Несколько сложнее вопрос с полицией, так ее изначальная задача — внутренняя безопасность, то есть, для полиции цель поставлена гораздо более определенно и четко: сохранение существующего порядка и подавление “внутренних врагов”, “врагов общественного порядка”, что кроме борьбы с криминальными преступлениями означает и внутриполитическую, и классовую борьбу. Но криминальные преступления — лишь следствия работы определенной экономической системы, при которой труд а) отчужден от человека и является негативным фактором жизни, неизбежным злом и б) может быть недоступен в силу роста безработицы и безразличия общества к  людям, исключенным из активного участия в экономике, — следовательно, без устранения причин постоянно воспроизводится и преступность, и потребность в ее подавлении. Криминальная преступность угрожает “общественному порядку”, понимаемому как спокойствие обывателя и налаженная работа узаконенных способов экономического ограбления одного класса другим, она нарушает спокойствие частных лиц, не претендуя на изменения “общественного порядка”, понимаемого как “общественное устройство”.  Классовая же борьба, политическая ее стадия, направлена уже прямо на разрушение существующего “общественного порядка” как “общественного устройства”, на разрушение (классовой) государственности изнутри, но пока эта борьба не развернулась во всей своей широте, задачи полиции по сохранению этого “порядка” остаются на заднем плане. Однако, когда приходит время “сохранения внутреннего порядка”, тогда и в среде полицейских происходят сдвиги в понимании проблем общества, в осмыслении своей роли в этом обществе — и только тогда в конкретных действиях каждого человека проявляется результат подобного осмысления, люди начинают разделяться на противоположные лагеря внутри единой структуры. И мы не склонны отказывать людям в субъектности только на основании того, что они носят форму, которая, несомненно накладывает свою “форму” ограничения на их мышление в относительно спокойные периоды жизни общества. Но никакая форма не может лишить человека способности мыслить вообще — рано или поздно каждый человек встанет перед выбором, и вот тогда мы сможем сказать, кто враг, а кто друг рабочему классу и человечеству как целому. 

Только марксизм является той наукой, которая способна рассматривать общество целостно и непредвзято, находить причины происходящего, не лежащие на поверхности, а главное — принести человечеству освобождение от кризисов в экономике и разрушительных войн, поэтому для защиты от общественных бедствий просто жизненно необходимо вооружаться марксизмом — в первую очередь наемным работникам, рабочему классу — классу производителей.

Фашизм как классовое явление. Две стороны фашизма. Причины (корни) национализма, нацизма, расизма. 

Выше мы уже затронули тему фашизма когда говорили о попытке возрождения образований сословного общества, но тема эта настолько важна и серьезна, настолько актуальна, что мы не можем не рассмотреть ее специально, тем более что сегодня столько копий бьется в обсуждении “военной спецоперации” именно на тему фашизма. Итак, что такое фашизм?

Классическим марксистским определением фашизма считается сформулированное в резолюции XIII пленума ИККИ и озвученное в докладе Георгия Димитрова определение:

“Фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала…Фашизм — это не надклассовая власть и не власть мелкой буржуазии или люмпен-пролетариата над финансовым капиталом. Фашизм — это власть самого финансового капитала. Это организация террористической расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции. Фашизм во внешней политике — это шовинизм в самой грубейшей форме, культивирующий зоологическую ненависть против других народов”

Итак, что является ключевым в этом определении с точки зрения марксизма? Конечно классовая сторона определения: фашизм — это в первую очередь форма власти класса (капиталистов); во-вторую очередь, это организация расправы с рабочим классом и революционной частью крестьянства и интеллигенции, а в третью очередь — это власть наиболее империалистических элементов финансового капитала.  Почему эти три пункта наиболее важны? Потому что именно их совокупность является общей для всех форм, которые принимал фашизм в различных странах (не все страны объявляли фашизм официальной идеологией, что не отменяло фактической фашизации власти капитала в период революционного подъема). Фашизм — это крайние формы агрессии против рабочего революционного движения, которую принимает власть капитала в период кризиса капитализма. А именно в кризисный период капитализма возникает основа для подъема революционного движения и, одновременно, потребность в захватнических войнах за пределами страны — капитал стоит на грани выживания, в первую очередь его империалистические элементы, которые задыхаются от нехватки пространства для роста, отсутствия рынков сбыта и ресурсов для развития, что в совокупности и приводит к крайнему обострению реакции. 

Что такое финансовый капитал? Обратимся за определением к В.И. Ленину и его работе “Империализм как высшая стадия капитализма”: 

“Концентрация производства; монополии, вырастающие из неё; слияние или сращивание банков с промышленностью – вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия”

Как понятно из определения, сегодня в любом буржуазном государстве мира мы обнаружим именно такой способ существования капиталов, империализм сегодня заключается в том, что эксплуатация труда финансовым капиталом ведёт к перераспределению в пользу монополий части совокупной прибавочной стоимости, приходящейся на долю немонополистической буржуазии, и необходимого продукта наёмных рабочих через механизм монопольных цен.

Из этой же работы мы возьмем определение империализма, достаточно краткое и вполне доступное для понимания:

“…следует дать такое определение империализма, которое бы включало следующие пять основных его признаков: 1) концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капитала с промышленным и создание, на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии; 3) вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 4) образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами”

Как мы видим, Ленин замечательно точно описал наше с вами современное общество, а в определении фашизма Димитрова говорится о ситуации, в которой мы обнаруживаем обличение роли монополий и финансовой олигархии в возникновении фашизма, решающую роль этих наиболее империалистических элементов капитала, сосредотачивающих все материальные силы общества в своих руках и потому более всего способных подавить революционное восстание. Особенно важно понимать, что сами капиталисты не делятся на империалистов или не империалистов — они все — капиталисты периода империализма, в котором изменились способы движения капитала в целом, монополизм торжествует как в промышленности, так и в банках, сформировался финансовый капитал, подчинивший себе все другие формы капитала, подобно тому, как производство прибыли (точнее — прибавочной стоимости) когда-то подчинило себе производство предметов потребления.

Далее. Без революционного подъема не возникает ничего принципиально нового в борьбе капиталов — внутриклассовая конкурентная борьба существует всегда, это неотъемлемое свойство рыночной экономики, а характерными проявлениями борьбы конкурентов в эпоху империализма сегодня стали так называемые “цветные революции”, революциями не являющиеся вовсе, или «насаждение демократии» в демократических на самом деле странах путем военных действий. Так же постоянно присутствует и классовая борьба между рабочим и капиталистом, угнетение и подавление рабочего класса, но без усиления антагонистической борьбы классов во время системного кризиса капитализма, разрушающего налаженные хозяйственные и прочие связи, без резкого ухудшения жизни не только рабочего класса, но и всех слоев населения, не возникает действительно революционного, теоретически вооруженного рабочего движения и угрозы исчезновения буржуазии как класса, а именно угроза существованию классов вообще и вызывает максимально жесткую реакцию господствующего класса. Не пытаемся ли мы в данном случае подогнать объективную реальность под определение, данное коммунистами в начале 20-го века? Может быть на самом деле фашизм не исчерпывается этим определением, и всюду, где мы сегодня видим рост национализма или сворачивание “демократических” свобод, там и есть рост фашизма? Нет, мы не “натягиваем сову на глобус”, мы опираемся именно на ту объективную реальность, которая и служила материалом для выработки этого  определения: во время подъема революционной волны формировалось сопротивление капитала этой революции, и идеологии, вырабатывавшиеся капиталом в те времена, базировались именно на отрицании классовой борьбы, на провозглашении классовой солидарности, на подчинении труда благу «нации», в которой сохранялись все классовые противоречия. Именно классовая составляющая расправы с революцией является сущностью фашизма, она, и только она определяет высшую степень реакции  капитала на революционный подъём масс в повседневной, ежеминутной, ни на миг не прекращающейся войне капитала против пролетариата. Фашизм — это классовая война капитала, которую ему приходится вести не против конкурентов в процессе захвата или защиты ресурсов, не в процессе повседневного подчинения рабочего класса, его подавления, а именно горячая война с революционными изменениями общества, которую капиталу приходится вести уже не ради получения прибыли, а за сохранение классового общества вообще, за сохранение себя как класса, наемных работников как класса (пролетариев). Организуя защиту своей страны или нападение на другую буржуазную страну, капитал борется с конкурентом за ресурсы;   сражаясь с рабочим классом, осознавшим себя классом и восставшим для революции, капитал в форме фашизма борется за сохранение капиталистически организованного государства и за классовое общество. Очевидно, что борьба за ресурсы (природные и человеческие) и борьба за способ использования ресурсов — это разные виды борьбы, даже противоположные по смыслу.

Следующий шаг: нужно хотя бы в общих чертах рассмотреть расклад противоборствующих сил в период кризиса капитализма. Возмущение в период кризиса распространяется не только на рабочий класс, производящий прибавочную стоимость для капиталистов, возмущение распространяется и на широкие слои мелкой буржуазии, постоянно поглощаемой, разоряемой крупным капиталом. Легко понять, что если жизненного пространства становится мало крупному капиталу, на долю мелкой буржуазии остается и того меньше, при этом во времена жесточайшего кризиса капитализма разорение мелкой буржуазии зачастую означает для нее даже не работу по найму, а пополнение и без того растущей армии безработных.  Поэтому в период подъема классовой борьбы, перерастания ее в борьбу политическую, крупный капитал, используя всю мощь государственной машины, обнажает подлинную природу демократии как формы классовой власти: именно в руках крупного капитала находятся наиболее важные рычаги государственной машины, в том числе армия и полиция, поэтому в самые кризисные периоды начинают сворачивать мешающие наиболее сильной части капитала “права” и “свободы” более слабых представителей класса буржуазии, зачастую склонных к тому же к заигрыванию с идеями левого толка и пытающихся таким образом заручиться поддержкой широких слоев населения, начинается жесточайшая борьба за выживание и подчинение ресурсов общества, в том числе и в первую очередь — рабочей силы. О “правах” и “свободах” рабочего класса говорить не приходится вообще, так как самая демократичная демократия всегда (!) является демократией для одного класса и жесточайшей диктатурой для другого класса, и именно наемные работники даже в самые сытые и благоприятные для капитала времена остаются самыми бесправными и беззащитными гражданами буржуазного государства, — тем более жестокими и беспощадными становятся репрессии в отношении рабочих в ситуации, когда они начинают заявлять о своих претензиях на власть, борьба превращается в смертельную схватку. В то же самое время, экономически капиталисты и рабочий класс составляют единое целое — без наемного рабочего нет капиталиста, а без капиталиста нет и наемного рабочего, зато есть безработный, которому неоткуда больше брать средства к жизни. Именно поэтому крайне сложно объяснить рабочему, что всей своей жизнью он сам воссоздает свое подчиненное положение, свою зависимость от капитала, именно поэтому так часто рабочие становятся объектом манипуляций со стороны правящего класса. 

Если мелкая буржуазия, в относительно мирные времена выступая против “государства”, на самом деле выступает только против давления крупного капитала и стремится вырвать этот инструмент из его рук  лишь для получения преференций, для того, чтобы ослабить крупный капитал, чтобы использовать возможности государства в своих интересах, то во времена системного кризиса мелкая буржуазия, защищая свой собственный классовый интерес, неизбежно поворачивается против коммунистов. Поэтому и союзничество элементов мелкой буржуазии и рабочего класса возможно только в случае полного перехода представителей буржуазии на сторону рабочего класса в вопросе передачи власти пролетариату, а не этапе начала “войны против общего врага”. Это крайне важный момент, на который мы хотели бы сделать особенный акцент:

во-первых, присоединение носителей мелкобуржуазной/буржуазной идеологии к рабочему коммунистическому движению оказывает тлетворное, разлагающее влияние — на эту тему много и хорошо написано В.И. Лениным во времена революции начала 20-го века;

во-вторых, цели протестующих буржуазных/мелкобуржуазных слоев и рабочего класса совпадают только по видимости, а на самом деле они прямо противоположны: представители буржуазии борются за захват власти ради себя, и значит, ради сохранения государства как инструмента для подавления рабочего класса, а рабочий класс борется за захват государственной машины для ее уничтожения, так как его задача — передать власть в руки всего трудящегося народа, и власть эта осуществляется не бюрократической машиной, а Советами (подлинно народная власть в той или иной форме должна будет формироваться в принципиальном сходстве с Советами — советы старейшин, советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов — это исторически существовавшие формы власти самого народа) — и это принципиально иные органы власти.

Теперь вернемся к позициям противоборствующих сторон. В чём заключается сила крупного капитала? В том, что в его руках находятся важнейшие системообразующие, жизнеобеспечивающие средства производства и предприятия: промышленные предприятия, банки, транспортные и логистические сети и многое другое. Эти важнейшие для жизни общества предприятия являются также и местом работы основной массы пролетариата, следовательно, рабочие этих предприятий прямо заинтересованы в существовании этих предприятий и их бесперебойном функционировании как жители страны с одной стороны, и как работники, получающие заработную плату, с другой стороны. Перебои в работе становятся проблемой убытков для собственников предприятий, но для работников этих предприятий они превращаются в катастрофу — работники теряют зачастую единственный источник средств к существованию, разрушаются общественные цепочки жизнеобеспечения, в результате чего опять страдают в первую очередь те, кто живёт «от зарплаты до зарплаты». Именно поэтому требуется очень и очень важная и трудная работа для просвещения рабочих и их объединения для совместной борьбы: чтобы рабочие поднимались на борьбу, они должны понимать, что предприятия, сегодня работающие ради прибыли собственника и только поэтому производящие общественно необходимые вещи, завтра в руках самих трудящихся будут производить именно общественно полезные вещи для самих рабочих. Если сегодня предприятие выбрасывает своих работников на улицу, они не могут найти способ выжить в современном обществе иначе как нанявшись на работу к другому капиталисту, на предприятие, принадлежащее другому собственнику — и это положение дел воспринимается самими наемными работниками как данное и неизменное. И крайне трудно людям, живущим в такой ситуации постоянно, представить такое общество, в котором все предприятия находятся в собственности самих трудящихся, сами трудящиеся определяют, что и сколько они будут производить для удовлетворения потребностей каждого трудящегося в стране, никто не может выбросить работника на улицу, оставив его без крыши над головой, без пищи и одежды, без медицинской помощи. Но пока рабочие не понимают своей силы, они легко становятся объектом манипуляций со стороны буржуазных идеологов, рисующих перед ними картину голода и безработицы, хаоса и разрушения, хотя эти картины являются прогнозом только для буржуазии как класса — ведь это они теряют «свой” мир, всю свою жизнь за чужой счёт, это для них перестают существовать предприятия — как их собственность, — для рабочих же апокалипсис буржуазии является рождением новой вселенной, освобождением труда и всего общества как целого. Но объяснить эту связь пожалуй не менее сложно, чем когда-то было возможным убедить людей, что земля вращается вокруг солнца, а не наоборот.

Итак, сила крупного (финансового, монополистического) капитала заключается в том, что все главные материальные средства жизни общества сосредоточены в их руках, а вместе с ними и условия жизни рабочего класса. Именно поэтому только крупный капитал может организовывать и материально обеспечивать фашистские движения и приводить их к власти — в руках крупного капитала находятся все организационные нити, все материальные средства и все средства пропаганды для овладения умами людей, для подчинения общественного сознания. В чем заключается сила рабочего класса, осознавшего себя классом, и поднявшегося на революционную борьбу? В том, что без рабочего класса капитал становится бессильным — некому приводить в действие машины, перевозить грузы, служить в армии и т.д. То есть, наемные работники, осознавшие, что именно они оживляют капитал, обеспечивают его движение и рост, осуществляют его вооруженную защиту и разграбление конкурентов, осознают и свое реальное всемогущество, превращаясь в смертельную угрозу для капитала. Но почему капиталу удается заразить самих рабочих фашистской идеологией, в результате чего сами рабочие организуются в фашистские отряды расправы с революцией? Потому что наемные рабочие, во-первых, как правило получают плохое образование, их не обучают учиться, не вырабатывают такой привычки, наоборот — система народного образования выстраивается таким образом, чтобы вызывать отвращение к самому процессу обучения. Насколько сознательно действует в этом вопросе правящий класс мы можем только предполагать, но то, что в интересы буржуазии не входит качественное образование наемных работников, вполне очевидно. А невежественный, малообразованный человек в вопросах общественных проблем подобен слепцу — именно поэтому просвещение, образование людей было первоочередной задачей коммунистов. Во-вторых, правящий класс и класс эксплуатируемый мыслят в совершенно разных масштабах: правящий класс, имеющий в руках государственную машину и взаимодействующий с другими странами, объективно имеет гораздо более широкий кругозор и более целостную картину общества и мира; даже мелкая буржуазия постоянно сталкивается с теми механизмами работы государства, которые обеспечивают работу механизмов рынка и эксплуатации труда в масштабах государства, знает их, по возможности использует в своих интересах и приучается понимать государство как инструмент для управления делами общества. Наиболее активные, грамотные представители мелкого и среднего бизнеса всегда стремятся попасть «в политику», понимая, что от неё во многом зависит благополучие и защищённость бизнеса. А наемные работники взаимодействуют с государством как правило лишь в двух моментах: когда государство их принуждает к чему-то и когда государство осуществляет их социальную (материальную) поддержку, и ни в том, ни в другом случае наемный работник не видит за действиями государства своего собственного, личного активного вклада, не понимает, зачем и почему приняты те или иные законы, кому в конечном итоге они приносят выгоду. Наемный работник (думает, что) на выборах выбирает кого-то для того, чтобы получить больше поддержки от государства — как он ищет работодателя, так же он голосует на выборах, надеясь получить бОльшую подачку, но не рассчитывает на своё личное участие в принятии решений. Люди понимают, что те, кого они «выбирают», могут изменить их жизнь, но также они понимают и тот простой факт, что у наемных работников нет никакой возможности повлиять на решения тех, кого они «выбирают». С осознанием этого «выбора без выбора», на наш взгляд, и связана тенденция на снижение явки на выборах. Нужно отметить, что либеральные (мелкобуржуазные) протесты, например, как протесты сторонников Навального, как раз и являются примером того, как работают эти принципы восприятия государства представителями различных классов: мелкобуржуазные элементы совершенно справедливо обличают коррупцию и сращивание власти с олигархатом, но при этом они не понимают (или делают вид, что не понимают), что относясь к тому же классу, что и крупный капитал, мелкая буржуазия, получив власть в свои руки, необходимо воспроизведёт то же самое слияние власти с капиталом, так как государство — всегда инструмент в руках правящего класса, а капитал стремится к монополизации не по желанию “плохих людей”, а по неумолимому закону роста самого капитала. Сама по себе мелкая буржуазия выступает с требованиями “свобод”, “честных выборов”, “сменяемости власти”, искоренения коррупции” и т.д. для себя, так как ни одно из этих требований на самом деле не играет значимой роли для класса наемных работников — у них нет вообще никаких свобод, кроме свободы опуститься на дно общества и погибнуть, оставшись без работы, никакого выбора среди невесть откуда берущихся кандидатов, поэтому и горячей поддержки таких лозунгов у наемных работников конечно нет, зато есть страх перед разрушением того, что есть, и что худо-бедно, но  работает, страх перед неизвестностью. Поэтому мелкая буржуазия, ища поддержки масс против  крупного капитала, улавливает основные чаяния рабочих, старается подстроиться под их протестные настроения, используя демагогические приемы для обмана и привлечения рабочих на свою сторону — тут можно вспомнить предложение о профсоюзах от сторонников Навального и «белорусский призыв» к рабочим от противников Лукашенко. 

Наемные же работники воспринимают государство в основном как мощную силу, довлеющую над всем обществом и отделенную от него наподобие третейского судьи — не государством управляют, а государство управляет; ощущая свое собственное бесправие и беззащитность, наемные работники не понимают действительной роли государства, поэтому боятся его разрушения и разрыва действующих общественных связей. Государство для наемных работников олицетворяет силу, пусть и давящую самого рабочего, но при этом сохраняющую для него то, что у него есть — жизнь и территория для жизни. Именно поэтому наемному работнику гораздо легче поверить в то, что кто-то «чужой» покушается на его жалкое благополучие, чем понять, что именно классовое разделение внутри стран становится причиной для борьбы между различными «чужими». При этом свое повседневное благополучие наемные рабочие привычно (закономерно) увязывают с благополучием бизнеса, тогда как действительно революционные перемены предлагают человеку нечто небывалое, непривычное и просто невероятное. Привыкшие к конкуренции всех со всеми, в том числе и рабочих с рабочими за рабочие места, люди скорее верят тем идеологам, которые предлагают сохранение привычного образа жизни, объявляя причиной проблем “плохих людей”, нежели тем, кто объясняет появление “плохих людей” результатом привычного всем образа жизни. Отношения подлинной дружбы и искреннего доверия почти недоступны людям разделенного, конкурирующего общества, и это становится порой непреодолимым препятствием для объединения рабочих — если при поражении в революции буржуазия в первую очередь теряет свое классовое положение, сохраняя жизнь, то рабочий при поражении в революции теряет все, вплоть до жизни — оставшись без средств к существованию, попадая в черные списки работодателей как бунтовщик, рабочий фактически объявляется общественным изгоем и обрекается на гибель даже без применения смертной казни. Только совместное, коллективное преодоление индивидуальных страхов каждого, осознание себя частью самого большого и могучего класса производителей современности может спасти от гибели все человечество.

Какое же место в развитии фашизма отведено мелкой буржуазии? Очень и очень важное. Выступая против действующей власти, мелкобуржуазные элементы неизбежно привлекают на свою сторону несознательных рабочих, предлагая по сути классовое сотрудничество и решение существующих проблем рабочих в случае прихода к власти, ослабляя этим коммунистическое движение, усиливая реакцию и репрессии против рабочих, независимо от осознания этого факта самими представителями мелкой буржуазии и тем более рабочими. При этом сами мелкобуржуазные элементы почти так же безграмотны в объективных законах  общества, поэтому классовая ненависть к коммунистам у мелкобуржуазных идеологов зачастую оформляется в идеи “еврейского заговора”, “происков иностранных разведок”, «захвата страны мигрантами-иноземцами» и прочим идеологическим мусором, легко воспринимаемым невежественными в общественных вопросах, задавленными бременем постоянного выживания массами. Нужно отметить, что мелкий хозяйчик, так же, как и наемные работники, привыкшие к управлению и подчинению, как правило, горячо поддерживает призывы к «твердой руке», но в отличие от основной массы пролетариата, мелкобуржуазные элементы гораздо легче и охотнее сами превращаются в «пальцы» этой «руки» — в конце концов, предпринимательство требует активности и предприимчивости, что не может не сказаться на всех формах деятельности человека. Однако слабость мелкобуржуазных протестов самих по себе заключается именно в том, что это — мелкая буржуазия, ее действительные интересы заключаются в ослаблении давления на мелкий и средний бизнес, в свободе его развития, даже если ценой этого развития должно стать разрушение налаженных процессов жизнеобеспечения общества, потому что протест мелкой буржуазии — это протест индивидуалистов, протест мелкого частного собственника, которому неизвестны и безразличны интересы общества как целого, и именно в силу этой объективной слабости по отношению к крупному капиталу, мелкая буржуазия легко становится инструментом в руках такого же крупного капитала из числа зарубежных конкурентов. При этом мы вовсе не хотим сказать, что интересами крупного капитала какой-либо страны являются интересы общества как целого — нет, но таковы уж объективные условия развития общественного способа производства вообще: развитие государства как инструмента правящего класса для сохранения единства общества в условиях противоположности интересов различных классов, монополизация капиталов и централизация управления — это естественный ход развития со своими собственными закономерностями. И именно такой ход развития общества подготавливает материальное основание для социализма. Поэтому в то время, как крупнейшие капиталы создают материальные условия для социализма, мелкая буржуазия выступает за разрушение этой материальной базы, пытаясь откатить развитие самого капитализма на предшествующие стадии развития, и не понимая, что это невозможно по тем же причинам, по которым взрослый человек не может стать опять ребенком. 

Но вернемся к вопросу о том, какую роль в становлении фашизма играет мелкая буржуазия: именно мелкая буржуазия становится проводником буржуазной и мелкобуржуазной идеологии среди пролетариата в силу большей близости к этому классу, ведь мелкая буржуазия всегда балансирует на грани перехода из одного класса в другой, при позитивном сценарии — в класс капиталистов, при негативном сценарии — в класс пролетариата. В повседневной жизни наемные работники куда чаще пересекаются с представителями мелкой буржуазии, нежели с представителями крупной, их связи гораздо теснее и заметнее на личном, бытовом уровне, нежели существующая необходимая общественная связь наемного рабочего с капиталистом. И тем ближе идейно становятся рабочие к мелкой буржуазии, чем выше доход рабочего, чем более сытным для него является его обывательство — рабочая аристократия это фактически агент буржуазии в рабочей среде. При этом, выступая против финансовой олигархии и монополизма, мелкобуржуазные слои заинтересованы в сохранении частной собственности, подразумевающей и сохранение положения рабочих, а следовательно, объективно первоочередной задачей во времена революционного подъема рабочего движения для них является обман рабочих, заведомое предательство интересов рабочих, манипулирование и использование их в своих интересах. И в этом проявляется единство классовых интересов мелкобуржуазных слоев и крупной буржуазии при существующей конкурентной борьбе. Общий по видимости, но противоположный по сути для мелкой буржуазии и рабочих протест против давления крупного капитала в лице государства объединяет классовых противников, затеняет суть происходящего, на первый план выступает внешнее сходство протестующих, к которому присоединяется общее место проживания, общая этническая принадлежность, родной для всех язык и т.д. — то есть, все то, что формирует социальные связи на естественных основах для людей одной страны. Именно это и становится основой для объединения нации против “внешнего врага”. Рабочий, относясь к классу,  кругозор которого в силу его экономического положения весьма ограничен, легко поддается идеологическому обману, предавая свои собственные интересы, интересы своей семьи, будущее своих детей. Мелкая буржуазия в силу своего материального положения и характера повседневной деятельности, легко мобилизуется и захватывает улицы, а в силу того, что мелкая буржуазия всем своим существом, в силу классовой принадлежности, стремится стать буржуазией крупной, она всегда вступает в сговоры и заключает союзы с крупным капиталом, зачастую прямо находится у него на содержании. Для подавления революционных масс именно мелкая буржуазия активно участвует в создании добровольных батальонов; не всегда имея возможность эксплуатации наемных работников в мирное время, во времена кризиса класса мелкая буржуазия принимает самое активное участие в подавлении революционности масс, принуждении рабочих к подчинению и капитуляции под предлогом «наведения порядка» и «возвращения величия страны». 

Итак, в кризисный для капитализма (как общественной системы производства) период образуется одновременно две проблемы, требующие военного разрешения: 

1. Обострение конкурентной борьбы, жизненная необходимость расширения рынка или получения доступа к дешевым источникам сырья и/или рабочей силы. Инструмент разрешения имеется и хорошо известен с давних времен — это война. Война, требующая мобилизации ресурсов и жертв ради бОльшей прибыли в условиях и без того кризисной экономики.
2. Революционный подъем рабочего движения. Крайне важно понимать, что революция — не дело одной страны, революция — это мировое движение постольку, поскольку старый способ производства отступает перед новым, набирающим силу и нуждающимся в смене общественных отношений в условиях развитой системы международных отношений, международных хозяйственных связей. Нет и не может быть сегодня в одной стране  капитализма, в другой коммунизма, в третьей феодализма и т.д. — любой новый способ производства проходит стадии возникновения, формирования, созревания и загнивания, прехождения, а процесс развития нового способа производства неизбежно затрагивает все страны мира, включая их в качестве элементов единой системы, преобразовывая архаичные элементы, подчиняя их  своим закономерностям. И именно фашизм становится инструментом для решения проблемы социалистической революции, для сохранения старого, капиталистического, способа производства в борьбе с новым. Это тоже война, но война классовая, а фашизм — это высшая форма борьбы капитала против пролетариата во времена подъема революционного движения, переход от подавления к прямой расправе с революционными массами, борьба на уничтожение самых революционных элементов.

Не получается ли тогда, что расправа с одиночками-антикапиталистами (левыми/анархистами/коммунистами и т.п.) — это тоже фашизм? Нет, не получается, потому что для борьбы с одиночками, для повседневного подчинения эксплуатируемых классов и существует государство с аппаратом принуждения. А вот сознательное восстание масс, решительно настроившихся на революционные преобразования общества в период системного кризиса, предъявляет требования к такой организации правящего класса, на которую не способно государство. Нужно обратить внимание, что в определении “фашизма” слова “террористической расправы” означают именно расправу вне закона, хотя и сами законы буржуазного общества пишутся не в интересах эксплуатируемых классов, но даже этого репрессивного законодательства оказывается недостаточно для той формы борьбы, к которой переходит буржуазия в борьбе за способ своего классового существования — открытый террор, убийства, запугивания, пытки и т.д..

Что же тогда происходило во времена создания союзов противоборствующими сторонами во второй мировой войне? Почему империалистические хищники присоединились к СССР в борьбе с фашизмом? Ответ прост, на самом деле: они боролись не с фашизмом. С фашизмом боролось единственное в мире социалистическое государство, единственное государство, в котором власть осуществлялась Советами, а у пролетариата была своя собственная, революционная партия, США же и Великобритания не боролись с фашизмом, они боролись с конкурентом из класса капиталистов, которому удалось задавить революционный подъём, залив его кровью внутри своей нации, и этим усилить своё международное положение как объединенной буржуазной нации, противостоящей всем остальным нациям. И в этой ситуации нет ничего сложного, если понимать, что в обществе, разделенном на антагонистические классы, любой вопрос нужно начинать рассматривать с классового позиционирования: в каком положении находился тот или иной класс, насколько он осознавал свои интересы, какой накал был со стороны борьбы классов, а какой — со стороны конкурирующих капиталистов. Только определение позиций классов дает ключ к адекватному отражению сути происходящих процессов. То, что первые фашисты дали название своей идеологии и сформировали свои партии, ничуть не меняет сути дела, так как суть дела обозначена именно в марксистском определении фашизма как любой боевой организации капитала периода империализма против классового революционного движения.

Что же тогда мы скажем по поводу нацизма, национализма, расизма? Ничего нового: это апелляция буржуазных идеологов к естественным основам, на которых базируется классовая структура общества. Что еще может предложить эксплуататор своему классовому антагонисту? Ничего, кроме “крови и почвы”, именно поэтому все самые реакционные националистические и т.п. идеологии обращаются к древним временам, вплоть до язычества — чем ближе к природному (читай — животному) состоянию человека, тем больше для предков людей значили (стадные) родовые связи и внешние различия себе подобных. И недаром результаты опросов во всех странах мира свидетельствуют об обратной зависимости уровня образования с уровнем ксенофобии — чем ниже образование, тем выше уровень ксенофобии, сильнее ненависть к “чужим”  — то есть, чем менее человечен, социально обогащен человек, чем менее человечен образ его жизни, тем больше для него значат природные (сродни животным) условия существования и меньше — подлинно человеческие. Являются ли национализм, нацизм и проч. неотъемлемыми признаками фашизма? Нет, но они являются постоянными его спутниками, так как лежат в основе фашизма, это то единственное, что можно пытаться противопоставить классовому (чисто социальному) разделению внутри каждой нации (или шире — расы, степень развития шовинизма прямо пропорциональна территориальным интересам капитала) — это объективные основы для объединения. Поэтому национализм в той или иной мере насаждается буржуазией любой страны в качестве объединяющей (страну в нацию) идеологии — и чем сильнее влияние транснационального капитала в стране, чем слабее становится местечковый капитал, тем благодатнее почва для подъема националистических настроений. Или наоборот, чем больше транснациональных гигантов базируется на территории какой-либо страны, тем большие амбиции выражаются в идеологии — тут появляется простор для роста от местечкового национализма до уровня расизма. Проблема заключается еще и в том, что люди, как правило, не знают о том, что нации формировались лишь в связи с формированием национальных государств, во времена перехода от феодализма к капитализму, и имеют гораздо меньше “родовых” оснований, чем социальных — и здесь нам снова придется немного углубиться в историю развития человеческого общества в форме различных сообществ, чтобы ход наших суждений был более понятен.

Как мы говорили в самом начале, человек — существо природного происхождения, первыми общностями для предков человека были стада. По мере становления человека как человека, овладевания орудиями труда не как предметами природы, а как произведенными орудиями и именно труда, сугубо человеческой, целесообразной формы деятельности, стада превращались в роды. Род — это первая человеческая форма общности, в которой людей связывало кровное родство по материнской линии (в силу существования группового брака), велась совместная деятельность по добыванию пищи и защите своего рода; и все это, естественно, осуществлялось на какой-либо территории, которую род считал своей. Но в силу того, что браки внутри одного рода со временем стали запрещаться, легко догадаться, что представители различных родов должны были заключать браки друг с другом — таким образом начали образовываться сначала племена, затем союзы племен. Человечество, развиваясь качественно (вместе с развитием процесса труда),  разрасталось и количественно, изменяя при этом формы своей общности.

Развитие совместного труда приводило к повышению производительности этого труда, что вело к появлению излишков и возможности их присвоения. Рост и значительные передвижения населения в этих условиях приводили к смешению различных племён на общей территории, к формированию нового вида общности людей — народности. Народность — это тот вид общности, который предшествовал возникновению наций, это общность, в которой складывались общие хозяйственные связи, общий язык, общая культура для различных прежде племен — таким образом, кровнородственные связи (естественные) теряли свое решающее значение под растущим влиянием социальных связей, “снимались” ими. В рамках народности складывались и условия для общественного разделения труда, деления общества на классы и т. д. Хотелось бы еще обратить внимание на значение общего для людей языка — в свое время Маркс сказал:

“Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое (сознание — прим.ред.), существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми”

Язык — это действительность мысли и связь людей друг с другом, это живое со-знание, и конечно языки менялись вместе с меняющимися формами сообществ. Родоплеменные языки по мере слияния племён и образования народностей трансформировались в языки народностей, а с образованием наций возникали единые национальные языки. И нет ничего удивительного в том, что есть и мертвые языки (латынь и т.п.), и диалекты, и есть наиболее распространенные языки международного общения (английский, испанский и т.п.) — жизнь языка непосредственно связана с формами сообществ людей и характером их связей, в первую очередь хозяйственных, конечно — ведь человек должен жить, чтобы общаться, и общаться, чтобы жить, а жить — это значит тем или иным способом производить средства к жизни в обществе людей. Поэтому и языковое разделение сегодня так же является фактором, затрудняющим объединение человечества, которого требует уже сложившееся объединение и разделение труда. 

Итак, вернемся к народностям как к предшествующим нациям формам общности, нам нужно отметить еще один момент отличия родоплеменной общности от народности. Как мы уже писали выше, в родо-племенном обществе хозяйственная связь людей строилась на совместном труде ради выживания; по мере появления излишков и развития труда стали появляться условия для присвоения этих излишков, тогда же начало формироваться рабовладение. Развитое рабовладение характерно было тем, что раб, будучи человеком, человеком не считался вовсе, и первые в истории человечества демократии были первыми классовыми формами сообществ людей, где искренне, по-детски (образно подразумевается детство человечества, конечно, с его первыми наивными формами наук, искусства и т.д., мышления вообще) были очерчены границы между людьми и “не людьми” (класс рабовладельцев и класс рабов). Поэтому, если род включал всех членов рода, то с возникновением классового общества в со-знание этого вида сообщества (в со-знание себя как народа) еще не входила огромная часть людей, его составлявшая, что было закономерно в силу торжества собственности на человека. Народности, включающие все классы, начали складываться в период перехода к феодализму, когда крестьянство стало считаться сословием людей, частью народа, просто не такой, как помещичество (феодалы) — в это время торжества собственности на землю преобладают территориальные связи.    

И вот уже в условиях сложившихся народов, с развитием торговли и появлением рынков, возникает потребность в новых формах общностей — нациях. Торговля связывала разрозненные территории, связывала разрозненных производителей, привязанных к земле, формировала внутренние рынки, «обобществляла» языки, формировала общую культуру хозяйствующих народов. Территориальная общность с собственностью на землю сменялась общностью экономической, возникала собственность на производимые средства производства. И это — период становления буржуазного общества и буржуазных наций. 

Ещё раз выделим основные этапы развития человечества:

Родоплеменной строй — связь по крови на общей территории, общественная собственность на те скудные орудия труда, которые были доступны сообществам.

Рабовладение — происходит раскол на классы, начинается отмирание родовых связей, преобладает собственность на человека, формируются народы.

Феодализм — закрепляется собственность на землю, преобладают территориальные связи, формирование народов завершается, развивающиеся классовые отношения «снимают» родовые через форму сословий.

Капитализм — преобладает собственность на средства производства, произведенные человеком, экономические связи формируют новые общности — нации.

При этом нужно учитывать ещё такой момент, как образование буржуазных связей в различных условиях: если какие-то нации складывались при преобладании одной этнической группы, то другие нации складывались в условиях объединения различных этносов, но суть нации в том и заключается, что этносы теряют свое значение при буржуазном характере связей, так как эти связи не основываются на этнических особенностях, наоборот — характер торговых связей совершенно безразличен к характерам этносов, производящих товары на продажу.

Приведем ещё забавный пример на тему нации и национальности, свидетельствующий о различном понимании этих терминов у различных народов:

“Тут следует оговориться, что русскими < во Франции> считаются все приехавшие из России. Мне, еврейке, с малолетства привыкшей, что я никакая не русская, было психологически трудно отвечать на вопрос о моей национальности, несмотря на то, что я прекрасно знала: национальностью здесь называется не этническая, а государственная принадлежность. Пришлось привыкать к тому, что я русская. Впрочем, другого ответа на вопрос французы и не понимают. А. Ярхо Французы из Бордо. // ЗС 1995 6 134.” — Исторический словарь галлицизмов русского языка. — М.: Словарное издательство ЭТС.

На наш взгляд это замечательный пример того, как отличается содержание понятия в различных обществах, и сколько возникает путаницы, если не «сверять понятия» перед началом дискуссии.

Для тех, кто не знаком с термином «снятие», поясним: это философский термин, описывающий процесс смены «старого» чем-то «новым», но не всяким «новым», а таким «новым», которое порождено самим «старым». Поэтому смена (преобразование) происходит с сохранением этого «старого», но в другом виде, уже не имеющим решающего значения. Так, например, сословия были фактически классовым разделением общества, но в силу незрелости общества, это разделение искало опору в старых, родовых отношениях, искало до тех пор, пока не окрепли новые экономические отношения. И такие «снятия» происходили друг за другом на протяжении всей истории развития человечества.

И в итоге всего этого хода развития человечество пришло к тому, что именно хозяйственные, экономические связи стали самыми прочными связями, без которых невозможно существование современного общества, настолько прочными и главенствующими, что сегодня это зачастую приводит к разрушению семейных связей, к затруднению или просто невозможности их создания для большой части людей, в основном — наемных работников. И сегодня даже во время войны эти хозяйственные связи в форме торговли заставляют врагов взаимодействовать друг с другом не только на поле боя — слишком тесно капитализм связал всё человечество, слишком сильно стало мировое разделение труда для того, чтобы можно было безболезненно исключить из общей цепи связей какое-то звено. Но не тесные связи вообще являются проблемой в мировом масштабе, проблемой является характер этих связей — частная собственность в условиях общественного производства, когда для производства буханки хлеба используется труд множества людей — строителей, производителей оборудования, сельскохозяйственных предприятий, но никакой буханки не появится на свет, если нет собственников, получающих прибыль в каждом звене этой производственной цепи. Если от начала истории до капитализма люди производили в первую очередь необходимый им продукт, то при капитализме общество производит уже прибыль — только ради неё работают заводы, ради неё открываются предприятия и из-за ее отсутствия закрываются нужные обществу, но не приносящие прибыль собственнику предприятия, а люди не имеют возможности трудиться иначе как на предприятиях, принадлежащих каким-либо собственникам.

Мы достаточно углубились в историю развития общества для того, чтобы на этой основе вернуться к вопросу национальностей и национализма как буржуазной идеологии. И теперь, на наш взгляд, проблема национализма, причины поддержки этой идеологии массами представляются более глубокими, чем простое объяснение этого явления «идеологией». Для этой идеологии имеется, к сожалению, весьма прочное основание — чувство единства, культурной общности, родства, существующее и как историческая память, составляющая культурную основу для формирования человека как личности в данной нации, которую не выбирают осознанно — человек рождается в той или иной нации, и социальные условия его рождения и взросления являются для него объективной данностью. Тем острее становится чувство единства, принадлежности к нации, чем сильнее оказывается противоборство различных наций. Если в мирное время «лягушатники» могут беззлобно подшучивать над «ростбифами», “хохлы” с “кацапами” женятся и рождают общих детей, то во время усиления конкурентной борьбы или тем более войны, различия наций затмевают всё, что объединяло людей до этого. И вот как раз в таких ситуациях каждый человек оказывается заложником своей общности, своей нации, условий развития своей собственной личности, — ведь классовые отношения не лежат на поверхности для сознания людей,  даже для постсоветского пространства, так как вместо абстрактного “государства” собственниками стали конкретные личности, но в повседневной жизни непосредственно на рабочем процессе это почти не отразилось — рабочие все так же встают за станок, директора все так же управляют заводами, продавцы стоят за прилавками магазинов, а директора магазинов все так же отчитываются перед собственниками и наказывают подчиненных за плохую работу. Самая повседневная обыденность в работе практически не изменилась, кроме повысившейся интенсивности труда и легкости увольнения без гарантии получения другой работы взамен потерянной.  Но проблема вражды наций заключается именно в классовых отношениях в условиях того, что каждый член нации соотносит себя именно с нацией как целым, будь то капиталист или наемный работник, частный предприниматель или безработный. Язык, на котором мы разговариваем, думаем, общая история, общие территории, характерные особенности народов, традиции — все это является теми “скрепами”, которые объединяют людей независимо от того, насколько эти “скрепы” людьми осознаются и осмысливаются, это “якоря”, которые удерживают людей в привычном существовании нации как особого вида общности, обособленной от других общностей. СССР прилагал много усилий для преодоления этих естественно и исторически сложившихся “скреп” естественным же путем, изменяя хозяйственные связи между людьми и нациями в целом — но слишком тяжел исторический груз и слишком слабы были возможности раннего социализма в историческом и мировом масштабе для полного преодоления национальных различий. Хотелось бы еще упомянуть о том, что на подъеме революционной волны  в конце 19-го века была предпринята попытка распространения во всем мире языка “эсперанто”, созданного Людвиком Лазарем Заменгофом. Этот язык предлагалось использовать как общий для всех народов и не относящийся ни к одному из них по происхождению, что было вполне логичным с точки зрения существующих взглядов на сопровождение экономического и политического подчинения наций подчинением национальных языков языку угнетателей. С учетом уже имеющихся исторических знаний, можно легко понять, что проект потерял актуальность вместе с откатом революционной волны в мировых масштабах. Нужно отметить еще тот факт, что наличие природных, внешних различий рас, этносов и т.д., которые приводят к внешнему различию социальных существ (людей), закономерно давно уже ложится в основу социальных конструкций и теорий, пытающихся выводить различие характеров, социальных качеств людей из природных основ, из различия рас и этносов, апологеты частной собственности пытаются теоретически обосновать превосходство одного биологического типа над другими в социальных, человеческих отношениях. Но в условиях невежества масс, в силу тотального обывательства, замкнутого на своих узких, мещанских по сути интересах, подобные теории легко воспринимаются массами как раз в силу того, что внешнее различие лежит на поверхности и легко доступно для осознания любым человеком как объективно существующий факт.  

Таким образом, проблема национализма предстает как проблема социального характера, но определенно имеющая некоторые естественные основы в виде общей территории проживания и более или менее локального характера существующих «родовых» связей (наиболее ощутимых в отсталых «глубинках» и наименее значимых на приграничных территориях). В условиях классового разобщения, превращения в товар самого человека, вполне закономерным является такое положение дел, когда при социальном отчуждении в кризисные для общества периоды человек обращается к природным основаниям — где ещё искать точку опоры во времена, когда социальное образование в форме классового общества теряет свою устойчивость и целостность? Но именно эта специфика национализма и лежит в основе нашего вывода о том, что национализм не является определяющим признаком фашизма, но является его основанием, необходимой базой (так же, например, как принадлежность человека к биологическому виду не является определяющим признаком человека как существа социального, но именно определенный биологический вид стал основой для существования социальной формы материи). Национализм — инструмент конкурентной борьбы буржуазии разных наций, исторически он решает гораздо более широкий спектр проблем национальной буржуазии как правящего класса, в то время как фашизм решает в первую очередь проблему классовой борьбы, подавление революционного восстания класса, осознавшего внутринациональное разделение. Национализм лежит в основе фашизма именно как апелляция к единству того, что разъединено, и не просто разъединено, но и раздираемо внутренними противоречиями самого этого “единства”. Национализм нужен там, где нужно единство нации в интересах правящего класса в его конкуренции с правящим классом других наций, а не в интересах “общества вообще”, так как “общество вообще” в условиях существования классов — пустая абстракция, не отражающая сути дела в конкретный исторический период. Национализм в первую очередь направлен против других наций — как только начинаются разговоры о плохих и хороших народах, воинственных или мирных нациях, так нужно задумываться о том, на какой почве появились эти разговоры и что это значит в ближайшей перспективе. Фашизм же нужен как инструмент борьбы правящего класса против революционной части эксплуатируемого класса, как внутри одной нации, так и в мировом масштабе для сохранения капиталистического способа производства и классового разделения. Именно поэтому внутри нации представители революционного движения объявляются иностранными шпионами, агентами влияния иностранных государств и т.д. — выступление против правящего класса выставляется в массовом сознании выступлением против нации как целого, при этом игнорируется классовый характер нации, противоположность интересов классов внутри “единой” нации демагогически затеняется, замазывается единством территории, языка и т.п.

Итак, фашизм — это кулак буржуазии против революционного движения, это отряды капитала в классовой войне против революции, против пролетариата, поднявшегося на битву за социализм, а не повседневная конкуренция наций (национальностей) в буржуазных экономических, политических и вооруженных конфликтах; а национализм — это привычный инструмент войны разделенных буржуазных государств за ресурсы. Германскому фашизму пришлось (!) теоретически развивать национализм до нацизма именно потому, что революция победила в другой стране, а после одержания победы в национальной классовой войне правящий класс в силу острой необходимости роста своих империалистических элементов мог вернуться и к первоначальной задаче — войне “за жизненное пространство”, к захватнической и несправедливой войне, сочетая войну захватническую с войной классовой, против революционного государства. Таким образом, класс капиталистов того исторического периода решал две основные задачи: 1 — конкурентная борьба и 2 — подавление революции в мировом масштабе (почему и не спешили на помощь СССР буржуазные демократические страны). И конечно, как мы писали выше, фашизм был направлен только против социалистического государства, а вот нацизм и сопутствующие ему преступления против человечности были обычными признаками воющего капитала. Чтобы понять эту очевидную вещь, достаточно обратиться к истории захватнических войн любой страны старого капитала, к захвату ими своих колоний и борьбе за их передел: бесчеловечность и жестокость — это свойства капитализма как общества частной собственности вообще. Когда внутри одной нации одни опускаются на дно общества, спят в подвалах и картонных коробках, голодают, умирают, замерзнув в холодных домах или не имея доступа к лекарствам, а другие спокойно проходят/проезжают мимо этого вопиющего несчастья, о какой человечности такого общества можно говорить? Да, вырезанное коренное население колоний далеко, но когда внутри одной нации, на одной территории люди, думающие на одном языке, безразличны к несчастьям друг друга — это ли не настоящее лицо нации как формы общности людей? А что же называют фашизмом сегодня? Национализм, жестокость и бесчеловечность? — но ведь это и есть неосознаваемое людьми обличение самого капитализма, принимающего форму фашизма в классовой войне! И кому-кому, а  коммунистам-то следует разбираться в том, что такое фашизм, чтобы не оказаться объектом манипуляций правящего класса вместо того, чтобы формировать субъект революционных изменений общества.

Итак, мы достаточно подробно разобрали вопросы фашизма и национализма для того, чтобы двигаться дальше.

Национализм на Украине — причина, исторический контекст, современность. Русский национализм. 

Сегодня (да и уже давно) много говорится об украинском национализме и даже нацизме, как о проблеме, требующей решения, но в этом вопросе есть несколько специфических моментов. 

Во-первых, нет сомнений в том, что со времен распада СССР все отколовшиеся республики, превратившиеся в буржуазные государства, необходимо должны были вырабатывать национальную идеологию — это одно из условий существования национальных государств, выше мы достаточно подробно рассмотрели эту тему. При этом национальная идентичность вырабатывается не только в самосознании нации, но и в осознании себя в своих отличиях от других, в противопоставлении себя другим — как точно подметил Маркс: “Человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку” — вот так же, видя других как отдельные нации, каждая нация осознает себя таковой. И нет ничего удивительного в том, что рост национализма начинался уже до распада СССР, вместе с ростом противоположности экономических интересов, и продолжался после распада, в начале становления буржуазных национальных государств. Подъем национализма, распространение националистической идеологии — это сопутствующий признак объединения народов в буржуазную нацию, а на территории бывшего СССР — фактически насильственного «объединения», так как одновременно шёл процесс раскалывания единого на различные, обособленные части. Вообще, коммунисты признают борьбу за национальное освобождение борьбой прогрессивной в определенных ситуациях. Против кого же эта война может быть прогрессивной с точки зрения коммунистов, в таком случае? Против государства — захватчика, против более отсталого, но сильного государства, угнетающего более прогрессивные, но слабые нации. Таким отсталым государством, например, была российская империя начала 20-го века в отношении польской нации — именно поэтому большевики выступали за право поляков на самоопределение, так как в Польше общество было уже более прогрессивным, к тому же там развивалось социал-демократическое и коммунистическое движение, подавляемое реакционным режимом феодальной монархии царской России, агрессором Российская империя всегда выступала в отношении более отсталых народов империи, чье свободное развитие она подавляла. Следовательно, всегда нужно иметь в виду, что национализм может играть роль разного плана с точки зрения текущего момента — как негативного, реакционного, так и позитивного, прогрессивного в определенный момент. Но прогрессивные черты национализма жестко ограничиваются именно борьбой за освобождение нации от угнетения другой нацией, дальше же этого предела начинаются типично буржуазные интересы, о чем ясно писал Ленин в своей работе “О праве наций на самоопределение”: “Нам говорят: поддерживая право на отделение, вы поддерживаете буржуазный национализм угнетенных наций… Мы отвечаем: нет, именно буржуазии важно здесь “практичное” решение, а рабочим важно принципиальное выделение двух тенденций. Поскольку буржуазия нации угнетенной борется с угнетающей, постольку мы всегда и во всяком случае и решительнее всех за, ибо мы самые смелые и последовательные враги угнетения. Поскольку буржуазия угнетенной нации стоит за свой буржуазный национализм, мы против. Борьба с привилегиями и насилиями нации угнетающей и никакого попустительства стремлению к привилегиям со стороны угнетенной нации”. Следовательно, национализм, направленный против влияния российской буржуазии на постсоветском пространстве, является неизбежной реакцией на объективно существующее давление конкурирующего более сильного капитала. И кроме того, нельзя забывать и о том, что раз уж РФ сама является буржуазным государством, то и идеология национализма является и её неотъемлемым признаком. Разница лишь в том, что более сильные экономически и политически нации менее нуждаются в подъёме националистических настроений в относительно спокойные для них периоды капитализма — напомним уже сказанное ранее про то, что чем сильнее давление извне, тем сильнее начинают расти националистические настроения внутри нации, или, чем меньше амбиции национального капитала, тем меньше усилий он тратит на мобилизацию нации. Очевидно, что в случае с более крупными и экономически более сильными нациями ситуации внешнего давления на нацию случаются реже, чем со слабыми и меньшими по размеру нациями, постоянно находящимися под давлением сильных, нациями, постоянно становящимися разменной монетой в драке профессиональных грабителей. Зато нации, в которых гнездятся самые мощные ТНК, менее всего нуждаются в национализме, создавая интернациональные армии и финансовые узлы. Такое положение дел не вечно, конечно, но на данный момент оно значительно усилило размах мирового грабежа, увеличив прибыли, что долгое время помогало снижать уровень накала противоречий. И конечно нельзя не обратить внимания на то, о чем писал ещё Ленин — капитал благоразумно пользуется всеми возможностями интернационализма, чего так не хватает сегодня рабочему классу.

Второй момент: времена формирования национальных буржуазных государств давно остались в прошлом, с одной стороны, так как  капитализм на стадии империализма основательно переформатировал (и не раз) политическую карту мира в процессе подчинения и смены устаревших способов общественного производства. Но с другой стороны, угнетение наций друг другом как экономического, так и политического характера, никуда не делось, но оно приняло другие формы: если раньше в подчинении наций преобладали военные действия с захватом территорий и включением их в свою юрисдикцию для экономического подчинения, то сегодня угнетение происходит с преобладанием экономических форм подчинения, формирования экономической зависимости, в которой вооруженная сила остается на заднем плане, как крайняя мера в ситуациях, когда экономическая зависимость ослабевает или происходит перегруппировка сил крупнейших хищников. Кроме этого, известного уже во времена Ленина факта, изменились и формы взаимодействия наций: сегодня сформировался объединенный центр по решению задач класса капиталистов на базе межнационального взаимодействия стран старого капитала (в формате НАТО, ЕС, МВФ и т.п.), совместно и организованно участвующих в подчинении и разграблении более отсталых и разрозненных стран, как экономически, так и силовыми методами. Надо сказать, что само создание ЕС является объективной потребностью растущего обобществления производства, внутри ЕС сознательно и по плану проводится разделение труда (и результатов грабежа других стран) между странами-участницами, проблема лишь в том, что при капиталистических отношениях никакого равноправного партнерства быть не может в принципе, поэтому и разделение труда в ЕС проводится таким образом, что внутри этого объединения формируются страны-доноры рабочей силы и прибавочной стоимости, и страны-выгодоприобретатели, получающие максимальные выгоды от объединения наций в пользу своих наций. Но в первую очередь страдают от этого объединения, естественно, представители класса наемных работников, так как экономическое и политическое объединение буржуазных наций является объединением для представителей правящего класса этих наций, обобществивших для себя материальные ресурсы и рабочую силу — несмотря на неравноправие представителей класса капиталистов, гораздо более существенно выросло неравноправие между классами в силу объединения эксплуататоров. Ленин был совершенно прав, когда писал о Соединенных штатах Европы такие слова:

“Соединенные Штаты Европы, при капитализме, равняются соглашению о дележе колоний. Но при капитализме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы. Миллиардер не может делить «национальный доход» капиталистической страны с кем-либо другим иначе, как в пропорции «по капиталу» (и притом еще с добавкой, чтобы крупнейший капитал получил больше, чем ему следует). Капитализм есть частная собственность на средства производства и анархия производства. Проповедовать «справедливый» раздел дохода на такой базе есть прудонизм, тупоумие мещанина и филистера Нельзя делить иначе, как «по силе» . А сила изменяется с ходом экономического развития. После 1871 года Германия усилилась раза в 3—4 быстрее, чем Англия и Франция, Япония – раз в 10 быстрее, чем Россия. Чтобы проверить действительную силу капиталистического государства, нет и быть не может иного средства, кроме войны. Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. При капитализме невозможен равномерный рост экономического развития отдельных хозяйств и отдельных государств. При капитализме невозможны иные средства восстановления, время от времени, нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике”. 

К чему мы говорим об объединении империалистических сил в разделе об украинском национализме? К тому, что нужно было обозначить противостояние крупных империалистических игроков (из РФ, ЕС и США) вокруг постсоветских государств вообще и Украины в частности, чтобы понимать роль этих игроков в росте национализма в государствах, подобных Украине.  

В третьих, нужно рассмотреть наконец сам по себе украинский национализм, понять, о каком украинском национализме и тем более нацизме можно вообще говорить в текущем состоянии. Как мы писали выше, украинский национализм, как и национализм в любой другой постсоветской стране развивался в отрицании в первую очередь российской нации. И это отрицание было совершено закономерно в силу не только всеобщего отрицания «насаждённого (русскими/евреями/жидомасонами и т.д.) большевизма-коммунизма» после революции 1917 года (об этом скажем позже), но и в силу отрицания векового исторического угнетения различных народов Российской империей — для национализма, направленного именно против российской нации, были очень крепкие исторические корни. Оправдывает ли это официально насаждавшуюся украинским правящим классом на протяжении нескольких десятилетий русофобию? Конечно нет. Но понимание исторических предпосылок должно гораздо отчётливее высветить безысходность современного положения дел во взаимоотношениях России с соседними странами, особенно с «братскими народами». Именно историческое прошлое вкупе с потребностями эпохи империализма будет толкать российский правящий класс к «собиранию земель», и именно это же, общее для нас всех прошлое, будет отталкивать соседние страны, которые будут стремиться увернуться от этого «собирания» и «предавать Россию” при получении ими поддержки от такого же или более сильного её конкурента. Чтобы РФ могла быть в числе государств, с которыми приходится считаться при переделе мира, она просто вынуждена подчинять другие страны — чтобы их не подчинили конкуренты, и эти страны в целом понимают своё несчастное положение, стараясь выжить в драке более сильных капиталов, выбирая союзы, обеспечивающие более или менее стабильное существование страны. Так и Украина пыталась сделать свой выбор (не в пользу России), но её проблемой кроме экономических связей стала ещё и слишком тесная родственная связь наших народов — действительно родственная по истории племён, культурная, языковая, несмотря на имеющееся различие мовы и русского языка. Пограничное положение Украины между Европой и Россией, сыграло свою негативную роль в становлении единой этнической нации, в которой жизненно необходимые буржуазии идеи национализма обернулись против половины собственной нации, на которую сильно влияли идеи «русского мира». И проблема тут ещё осложняется тем, что многие люди на постсоветском пространстве так и не осмыслили произошедшей в 90-х годах катастрофы — для них, как фантомные боли, продолжают существовать прочные ассоциации единства народов, в которых СССР переплетается с российской империей — и в РИ, и в СССР люди разных этносов жили в одной стране, хотя государствами Российская империя и Советский Союз были абсолютно антагонистическими в соотношении друг с другом, да и отношения между этносами — тоже. 

Кто же больше виноват в сложившейся ситуации, русские или украинцы? Ни те, ни другие как этносы, национальности, но и те, и другие как правящий класс. Была ли возможность избежать такого сценария на Украине? На наш взгляд — маловероятно. Межнациональные и хозяйственные связи исторически были слишком тесны для того, чтобы естественным образом можно было оторвать Украину от России, просто включив её в «европейскую семью народов» и не ожидая сопротивления российского капитала, поэтому единственным работающим при капитализме способом изначально была война между народами, война, лучше всех разрывающая, обрубающая культурные и налаженные экономические связи, оставляющая долго не заживающие раны в исторической памяти. При этом нужно отдавать себе отчёт, какую роль во вражде между народами сыграла сама Россия — когда мы говорим о вражде наций, нужно помнить, что вражда наций — это вражда (конкуренция) представителей правящего класса этих наций. Вовсе не родственные и культурные связи побуждали РФ давить на украинские власти для удержания в сфере своего влияния, нет, — экономические связи в первую очередь, участие российского, более сильного, капитала — вот что было причиной давления, вот что финансово и идеологически питало «пророссийские настроения», раскачивало русский национализм среди людей, относивших себя к русским по национальности (этническим русским) внутри самой Украины. И это давление не могло не сыграть свою роль в росте антироссийских настроений, не могло не спровоцировать рост украинского национализма. Тот, кто отказывается видеть роль российского капитала в украинском национализме, либо крайне наивен, либо сознательный лжец.

Но связан ли российский национализм в Украине только с борьбой за Украину? Тоже — нет. Сама буржуазная РФ находится в очень сложном положении, пытаясь откреститься от советского прошлого и приватизировать все достижения СССР, а давление международных “партнеров” на саму РФ вызывает ту же реакцию, что и давление российских «партнеров» на буржуазию в зависимых странах — рост националистических идей, пропаганду “Великой России” и т.д. Специфика постсоветского пространства  такова, что в нем переплетаются как конкурентные проблемы буржуазных государств, так и откровенно контрреволюционные черты торжествующего и в то же самое время трясущегося от страха  капитала — каждое государство должно умудряться сочетать в своей идеологии отрицание революционного, социалистического прошлого, с попыткой сохранения достижений отрицаемой эпохи, национализировать их уже в форме буржуазных наций — именно поэтому сопротивление российскому капиталу постоянно переплетается с антисоветскими настроениями, а российский национализм пытается представить достижения социализма достижениями империи. И надо сказать, интернационализм советского государства весьма и весьма осложняет задачу многим новоиспеченным буржуазным нациям-соседям РФ, зато хорошую помощь в преодолении этого затруднения оказывает именно российский капитал с его имперскими амбициями. 

Но вернёмся к разговору об «украинском нацизме». Если придерживаться определения, гласящего, что нацизм — это идеология превосходства одной нации над всеми другими нациями, то конечно никакого украинского нацизма на государственном уровне (пока) нет. Есть ли там вообще сторонники подобной идеологии? Конечно есть, как и в России, и в любой другой стране — вопрос лишь в том, какое влияние они имеют на общественное сознание, какой реальной политической силой обладают; но на данный момент главным объектом ненависти украинских националистов или нацистов являются всё же именно русские как нация, национальность — скорее всего потому, что влияние России остаётся пока самым сильным. Нет сомнений, что если бы сильнее было влияние Польши, например, что уже было в истории Украины и Белоруссии, то главным объектом ненависти националистов или нацистов стали бы поляки, но данность такова, какова она есть сегодня — украинский национализм с ярко выраженной русофобией является (еще и хорошо оплачиваемой) реакцией на давление российского капитала и наличие большого количества этнических русских в составе украинской нации. 

А что можно сказать о всплеске украинского национализма в 2014 году, когда формировались нацбаты Азов и Айдар? И вот тут придется опять вернуться к совместному советскому прошлому Украины и России. Как мы уже писали, Советский Союз при всех своих слабостях был действительно интернациональным государством, и опыт качественно иных отношений между народами все еще жив в памяти людей, передаваясь через  поколения, пусть и в искаженном, мало осмысленном виде. Одной из причин успехов пророссийской пропаганды среди граждан «независимой» Украины, в том числе и обычных наемных работников, было именно общее для народов советское прошлое, при котором было несравнимо меньше причин для вражды, основывающейся на конкуренции, и, конечно, ещё сохраняющаяся в общественном сознании, искажённая реальностью, но существующая с советских времён, идеологема «враждебный запад». В переломный период майдана (а нужно напомнить, что на майдане озвучивались и протесты против олигархов) произошел страшный разлом в украинском обществе, поднявший часть масс на стихийный протест, в котором весьма активно использовалась именно советская символика. Люди, чувственно отрицая последствия распада СССР, так же чувственно, не теоретически, стихийно, обращались к оставленным на задворках идеям интернационализма и антикапитализма — в том искреннем народном подъёме было так же мало подлинного понимания причин и следствий, как и среди россиян, вдохновившихся «русской весной», было крайне мало настоящих коммунистов, но тем не менее, именно эти отброшенные идеи коммунизма стали для восставших людей тем символом, который утверждал и дружбу народов, и отрицание олигархии (неосмысленный антикапитализм), и справедливость, и борьбу с оголтелым национализмом. Каким же был ответ буржуазного национализма на эти отголоски (всего лишь отголоски!) интернациональной коммунистической идеологии? Ответ был закономерным — фашизация, ультра радикализация, «звериный оскал капитализма». Батальоны Айдар, Азов и прочие подобные «боевые кулаки капитала» стали той силой, которая бросилась кровью людей «тушить пожар революции» — всё, как и должно было быть, всё, как мы и описывали в разделе о фашизме. И с учётом того, что многие люди, относящиеся к этим действительно фашистским организациям, получили депутатские мандаты, а коммунистическая идеология под запретом в украинском законодательстве, можно говорить о том, что Украина — это протофашистское государство (государство, в котором фашистского режима ещё нет, но есть все условия и возможности для его установления), — капитализм в режиме “боевой готовности”, государство, в котором отсутствие фашизма обеспечивается только одним фактором — (увы!) отсутствием революционного движения. Такова сила реакции современного империализма как стадии капитализма — наученный горьким опытом возникновения СССР и соцлагеря, капитал мобилизуется гораздо быстрее, чем массы пробуждаются к сознательной борьбе, а технологии в руках капитала сегодня куда мощнее, чем в начале 20-го века. С подавлением ностальгических отголосков расстановка сил стала проще и отчётливее: после ухода с поля битвы левого интернационализма из сторон остались только буржуазный национализм против буржуазного же национализма, украинский против российского с примесью архаического монархизма — для постсоветских обществ замечательный прогресс идеологии 21 века, не правда ли?

Теперь, когда мы в общих чертах рассмотрели украинский национализм и можем сказать, что это не просто национализм стремящейся вырваться из крепких объятий соседа нации, но национализм как идеология буржуазии на стадии готовности к фашизации, давайте посмотрим, какую роль по отношению к этому национализму играет российский капитал, борющийся посредством «борьбы с украинским национализмом» за своё выживание со своими же «деловыми партнёрами» — участниками НАТО.

Как отреагировал российский капитал на народное восстание в восточной части Украины? Горячей поддержкой, естественно, включающей и финансовое обеспечение, и техническое военное, и вооруженные добровольные отряды. Но вот незадача, народное движение выдвигало собственных лидеров, и не все эти лидеры устраивали «большого брата» в лице российского капитала (напомним, что государство всегда представляет интересы не нации вообще, не народа вообще, а только и исключительно правящего класса). При этом нужно отметить тот факт, что люди, возглавившие или возглавлявшие «народные» республики ЛНР и ДНР, как ни странно, не относятся к классу наемных работников — и это отчасти подтверждает наши слова об активной роли мелкой буржуазии в период кризиса общества, о проведении идеологии национализма в массы и борьбе с коммунизмом посредством этой идеологии. «Русский мир» очень быстро подмял, задавил просоветские ностальгические настроения там, где не смог использовать их в собственных целях, тормозил национализацию как мог и вообще, прикладывал все усилия для торможения стихийного народного движения и совершения правого поворота в нужную российскому капиталу сторону. И нельзя не отметить ту же проблему русского национализма: сегодня, в контексте исторического опыта строительства СССР российская буржуазная пропаганда постоянно эксплуатирует советское прошлое в националистической идеологии, особенно поразительно, что паразитизм на советском прошлом происходит на фоне откровенной антисоветской пропаганды. Иногда кажется даже странным, как люди умудряются не замечать этого вопиющего противоречия, но тем не менее, дело обстоит именно так: можно говорить о том, что СССР не производил ничего, кроме галош, но одновременно утверждать, что даже более серьезные санкции не помешали СССР выстоять и побеждать. Вопрос — как могла выжить страна, если кроме галош ничего не производилось, почему-то мало у кого возникает. Сегодня постоянно говорят о кровавом режиме, но при этом оказывается, что кровавый режим никак не мешал людям жить, производить и побеждать «вопреки» этому режиму — вопрос организации такого противоречивого общества, его хозяйственных и социальных связей, практическое осуществление этого «вопреки», тоже мало кого интересует, люди, не привыкшие мыслить системно, составлять в уме целостную картину общества и соотносить её с реальностью, даже не замечают этих противоречий. Кроме этого, самым сложным вопросом остаётся вопрос Великой отечественной войны: приходится игнорировать факты того, что первыми в бой шли коммунисты, для них же создавались первые концлагеря (причем ещё на территории самой Германии, для немецких коммунистов), и не Россия победила фашизм, а революционно созданный как новый тип государства Союз Советских Социалистических Республик с совершенно другим типом экономики. Но так и получается по логике современной пропаганды, что в отсутствие идеологической и принципиально иной экономической составляющей того общества, героизм базировался на «булочках» и «трамвайчиках» — что же ещё может быть основанием героизма для народа безыдейного, сражавшегося «вопреки» идее? Тут картина получается особенно омерзительной, на самом деле: как германским фашистам приходилось убеждать свою нацию в превосходстве над другими нациями, замазывая классовую сущность фашизма, так и современная буржуазная российская пропаганда оскотинивает массы, апеллируя к чисто животным условиям жизни людей — кровь и почва, никакой идеологии, никакого сознательного человека. Вот только история германской нации должна служить страшным предупреждением для любой другой нации, безумие целой нации должно быть понято именно как результат отказа от признания классового разобщения, классового солидаризма и опоры на «скрепы» — только понимание этой взаимосвязи может помочь избежать подобной участи.

Как же развивались события с учётом столь неприятной помехи, как наличие несговорчивых народных лидеров ЛДНР? В общем, уже известно: судьба была на удивление благосклонна к «диверсантам СБУ» и «криминальным элементам», позволив им ликвидировать всех неугодных и так некстати смертных лидеров, в результате чего их заменили бессмертными и более удобными для России. Кто-то говорит, что убитые командиры были народными героями, кто-то называет их преступниками, но самое главное во всей этой истории с командирами то, что их смерть означала окончательное сворачивание стихийного подъема масс и подчинение их политике крупного капитала, национализм как идеология и нужен именно для управления массами, их подчинения и лишения собственной воли. Особенно характерно роль национализма в действительном отношении к людям, к бесправному эксплуатируемому классу проявилась в заключении “Минских соглашений” и  многолетнем вывозе угля (и не только) по копеечной цене с территорий Донбасса в Россию. Было ли это предательством народа Донбасса, в начале событий мечтавшего о независимой Новороссии? Пусть каждый сам даст ответ на этот вопрос, посоветовавшись с собственной совестью.

Итак, краткое резюме по вопросам украинского национализма в борьбе с российским национализмом:

1. Украина стала заложницей неоднородного этнического состава, в котором значительная часть населения этнически относила себя к России, которая и являлась главным антагонистом украинского национализма — в условиях капитализма и присущей ему в различных масштабах конкуренции межнациональная рознь внутри страны неизбежно должна была принять самые острые формы. 
2. Контрреволюционные тенденции обеих стран приводят к тому, что любой, выступающий против национализма «своей стороны» объявляется пособником другой стороны и врагом собственной нации. Каждая сторона называет национализм противника фашизмом, замазывая действительное, классовое значение этого термина, что становится особенно актуальным в моменты подъёма революционного движения. Но отличие в развитии этих тенденций всё же есть: Украина уже на государственном уровне объявила коммунизм запрещённой идеологией, что играет в конфликте капиталов на руку России, представляющейся на этом фоне более демократичной и менее фашистской стороной, в то время как эта демократичность нисколько не мешает проповедовать открытый антикоммунизм с высоких трибун и проводить ползучую культурную и историческую «декоммунизацию» (в экономике и политике осуществленную уже давно). Хотя такая «демократичность» становится предметом критики российских властей с другой стороны, позволяя приписывать им «латентный коммунизм» и желание построить СССР 2.0, но это уже другая история. Причем на просоветские настроения обе стороны реагируют одинаково отрицательно, только в разной степени агрессивно, но странно было бы полагать, что установив в Украине лояльный буржуазной России режим, российские власти стали бы легализовать коммунистов и ломать то, что уже сделали за них украинские власти в борьбе с коммунизмом.
3. Российский национализм точно так же, как и национализм украинский виноват в том, что происходит сегодня с украинским народом, народ Украины так же, как и народ России, стал заложником драки конкурентов, неизбежной при капитализме. И то, что внутри РФ национализм не набрал ещё такой силы, как внутри Украины, ещё не говорит ни о чём, кроме того, что время ещё не пришло: чем сильнее будет противостояние России давлению международного капитала, тем быстрее будет рост национализма, тем более уродливые формы он будет принимать. А чем быстрее будут пробуждаться большие массы людей и обращать свои помыслы к советскому прошлому, тем быстрее российский национализм повторит путь украинского национализма. И важно понимать, что звериный оскал капитализма одинаково уродлив в любом национальном воплощении, нет ни одной нации в мире, которая гарантированно могла бы избежать крайне правой реакции капитала в соответствующих условиях.

Военная спецоперация: кто с кем, цели. Как относиться, что делать? 

Прежде, чем мы начнем обсуждать “военную спецоперацию”, нам придется вкратце рассмотреть расстановку сил в мире — это необходимо хотя бы для того, чтобы попытаться понять суть требований “гарантий безопасности” со стороны российских властей.

Итак, сегодня, в эпоху транснационального капитала и международного разделения труда, мир разделен (условно) на четыре группы стран: высокие доходы, выше среднего, ниже среднего и низкие доходы. Понятно, что США и страны ЕС относятся к странам с высоким уровнем дохода — ничего нового, кроме форм взаимодействия капиталов при империализме не произошло, при этом все страны мира связаны экономически, а большинство стран с низкими и ниже среднего уровня доходами находятся в полной экономической зависимости от США и стран ЕС. Насколько же важно современное изменение взаимодействия наций вследствие изменения форм капитала? На самом деле, очень важно с точки зрения понимания интенсивного развития империализма: произошла концентрация сил капитала как в экономической сфере (ЕС), так и в объединении вооруженных сил для совместного ограбления других стран (НАТО) и все это вместе — на фоне развития автоматизации, достигшей невиданного размаха. Нужно отметить и роль Советского Союза в объединении крупнейших капиталов: как бы не убеждали сегодня со всех сторон (в том числе и в России), что СССР был отсталым экономически и технически, тоталитарным и несвободным государством, в котором народ жил и побеждал “вопреки”, именно Советский Союз с его отсутствием кризисов перепроизводства в экономике, отсутствием бездомных и безработных, действительной свободой выборов, с его победой над фашизмом и полетом в космос стал тем стимулом для мирового капитала, который побудил капиталистов к созданию совместного фронта — в первую очередь против СССР и соцлагеря, а кроме этого — и для совместного противостояния возникающим конкурентам, для разработки наиболее успешных способов ограбления других стран. Те самые “фабриканты угля и стали”, являвшиеся зачинщиками войны, были и зачинщиками «Европейского объединения угля и стали» — родоначальника современного Евросоюза. В 1950 г. министр иностранных дел Франции Р. Шуман выступил с декларацией, в которой заявил: «В результате возникнет новая, единая и сильная Европа, где возрастёт жизненный уровень населения, поскольку произойдёт объединение производства и расширение рынка, что приведет к снижению цен…» — ничего нового для капитализма, не правда ли? Кроме масштаба объединения, конечно. Договор о создании ЕОУС вступил в силу в 1952 году. А НАТО был создан в 1949 с прямой целью — “защита от советского влияния”. Но если вернуться к тому, о чем мы говорили в отношении классового подхода при рассмотрении того или иного явления, то все выше обозначенные цели являются лишь предлогами и публичными декларациями для неискушенной публики, а на самом деле создание НАТО означало военно-политическое объединение крупнейших капиталистов, в первую очередь, для подготовки к войне с социалистическим блоком, а во-вторую — для организованного грабежа мира. Само существование соцстран приводило к росту влияния идей социализма во всем мире, но кроме этого, социализм расширялся и территориально, сокращая кормовую базу для империалистических хищников — вот это и было главной причиной противостояния НАТО и соцблока. А образование ЕС, как мы уже писали выше, было вынужденным решением, противоречащим принципам капитализма (объединение в условиях конкуренции), но соответствующим и уровню обобществления процессов производства, и необходимости противостоять единым фронтом растущему влиянию социализма. Кроме сказанного, нужно обратить внимание и на то, что именно существование СССР вызывало к жизни не только соревнование экономик противоположного качества, но и вынужденный для капиталистических стран подъем культурного развития, повышение уровня жизни рабочих в странах старого капитала и их ближайших сателлитов — пример восставших и победивших в революции рабочих, через 25 лет, благодаря проведенной индустриализации в аграрной стране сумевших свернуть шею мощнейшей боевой машине капитала, заставлял капиталистов всех стран затягивать пояса не на шеях наемных работников, как обычно, а на своих животах, идти на компромиссы друг с другом и вместе — с рабочим классом,  в то же время готовясь к войне. Ну а в 2000-х годах эти разные по форме, но одинаковые по сути объединения фактически слились в единое целое — из 27 государств-членов ЕС 21 также являются членами НАТО, при этом, конечно, внутри этих объединений полно противоречий, но совместное участие в грабеже пока помогает улаживать разногласия.

И вот, СССР не стало, не стало и всего соцлагеря, а что же случилось с ЕС и НАТО? Ничего, кроме того, что в мире осталась отлично вооруженная банда капиталистов с отлаженной практикой экономического закабаления, убийств и грабежей, разрушения стран и перенаправления потоков рабочей силы в необходимых капиталам направлениях. И конечно эта банда не бездействовала, поджигатели войны только прикрывали свои намерения необходимостью «защиты» — «защита» капитала всегда означает войну и разрушения для слабых народов, уничтожение их производительных сил, культурную отсталость и консервацию этой отсталости. Кроме всего этого, изменился сам характер войн, сообразно тому, как изменился и сам капитал. Кроме того, что империализм означает торжество монополий и власть финансового капитала (то есть, слившегося банковского и промышленного), изменился и характер взаимодействия капитала с государством как инструментом в руках капиталистов. Транснациональные компании — это капитал, который гораздо меньше нуждается в поддержке государства внутри страны, так как интересы ТНК распространяются на весь мир, на все страны, именно ТНК становятся той силой, которая решает судьбы стран в мировом масштабе, организуя свои собственные наднациональные «империалистические Советы». Именно формам ТНК соответствуют такие формы боевой организации капитала, как МВФ и НАТО, именно формам ТНК соответствуют такие формы войны и образы врага, как сегодня: во имя демократии уничтожаются демократические страны, которые погружаются в анархию и хаос, что нисколько не мешает получать доступ к источникам сырья на территории разрушенной страны, а население страны превращается в потоки мигрантов, закономерно снижающих цену рабочей силы в странах-выгодоприобретателях войны. Заинтересованы ли ТНК в установлении порядка на разрушенных территориях и в установлении лояльных им властей? Скорее — нет, чем да. А зачем, если можно быстро списать военные расходы и разграбить страну? Даже удобнее оставить разруху, чтобы вероятным конкурентам не с кем было договариваться, а если конкурент будет терпелив и настойчив, то его инвестиции изначально будут с повышенными рисками и пониженной рентабельностью: правительство будет сменяться и придется опять договариваться, почти бесплатное во время военных действий сырьё подорожает в силу “длинных” капиталовложений на восстановление разрушенной инфраструктуры, роста государственной бюрократии и налогообложения, повышения уровня жизни населения, неизбежно образующихся при возникновении некоторой стабильности на территории страны. После восстановления стабильности иссякают потоки мигрантов, что приводит к росту цены рабочей силы в развитых странах, начинают складываться более или менее прочные хозяйственные связи в регионе — и это скорее минус, чем плюс для выгодоприобретателей, максимально удаленных территориально. А именно США и ЕС — страны, территориально отдаленные от очагов разожженного ими же пожара, они же и являются основными выгодоприобретателями такой политики — так почему нет? Столь же характерен и современный «враг», против которого теперь так часто “приходится” бросать вооруженные силы блоков современного капитала — терроризм. Очень мобильный, очень постоянный, трудноуловимый, как партизан — отличный враг для бесперебойной работы военной промышленности, списания под эти расходы коррупционных схем, слива излишков рабочей силы, расширения сетей наркоторговли, торговли органами, давления на соседние страны и торможения их развития, и многое, многое другое.

А что появилось на постсоветском пространстве? На месте мощного противника, угрожавшего мировому капиталу как классовой силе, как способу жизни человечества, появились новые «нормальные» буржуазные государства, лишь одно из которых способно было в определенной степени вынуждать прислушиваться к нему, и то лишь в силу обладания неплохой военно-технической базой с ядерным оружием. Но что означало изменение расстановки сил в мировом масштабе? Очевидно — войны за сферы влияния, неизбежные при возникновении новых достаточно сильных игроков или наоборот, слишком слабых для сохранения контроля над имеющимися источниками сырья. При этом мало кто понимает, особенно в результате многолетнего шквала критики и лжи про советскую экономику, что это была действительно мощная экономическая система, ослабевшая по причине своей собственной мощи. Так уж неудачно исторически сложилось, что не имея на этапе перехода на новый уровень развития необходимых технологий (мы говорим про автоматизацию, конечно) для дальнейшего развития и укрепления этой мощи, плановая социалистическая экономика стала слабеть и разрушаться, отчасти вынужденно вернувшись к рыночным механизмам. Шансы двигаться вперед были, но их не использовали, выбрав более простые решения, обернувшиеся катастрофой для страны и соцлагеря в целом, а сегодня эта “локальная” катастрофа ведет к катастрофе весь мир из-за конкурирующих собственников, вооруженных последними достижениями технологий массового уничтожения. Могла ли стать сильной экономика буржуазного государства, включившегося в качестве сырьевой экономики в мировой рынок на такой стадии его развития, когда в нем безраздельно господствует отлично вооруженная и организованная банда, живущая за счёт захваченных экономически и военным путем стран? Вопрос риторический, на самом деле: все мы знаем, что советская промышленность, обеспечивавшая самодостаточность СССР, была уничтожена под предлогами неконкурентоспособности и отсталости, а ставка была сделана на закупку готовой продукции стран “партнеров” на их же деньги, вырученные от продажи природного сырья. Эффективность собственника всегда исходит из вопроса эффективности для него лично, именно поэтому закрывалось производство и развивалась перепродажа продуктов чужого производства. При всем своем негативном отношении к режиссеру Быкову и его взглядам на общество, мы все же можем сделать отсылку к его фильму “Завод”, где собственник фактически прямым текстом объясняет эту простую истину: производство продукции считается нужным не тогда, когда эта продукция действительно нужна обществу, а тогда, когда на нее есть покупатель, способный заплатить цену, обеспечивающую получение прибыли капиталистом. Если у людей нет денег на покупку продукции, она переходит в разряд “ненужного”, убыточного товара и производство закрывается — действительно эффективному собственнику нет смысла растрачивать впустую свои капиталы. 

Могла ли РФ претендовать на военный паритет с “партнерами”? Возможно на это и рассчитывали новоиспеченные капиталисты РФ, получив в наследство от СССР ядерное оружие, но даже здесь они просчитались — блоку может противостоять только блок, причем блок сопоставимо сильный, как экономически, так и промышленно, технически. И что же мы видим сегодня? 

Россия опять отстала, безнадежно отстала. Отказавшись от будущего, народ России по воле правящего класса вместе с ними вот уже 30 лет ползает на коленях с заявкой на участие в банде, места в которой давно заняты и распределены, а судьба осколков СССР была спланирована заранее. Сегодня правящий класс принуждает народ стыдиться того, что когда-то наши предки, сознательные наемные рабочие, решили сами творить свою судьбу, стыдиться того, за что нас уважали все трудящиеся мира и ненавидели все представители правящего класса, и в этом же унижении сегодня правящий класс призывает нацию к объединению для того, чтобы завоевать для него место в банде международных грабителей, чтобы трудящиеся предоставили правящему классу плоть для войны и жизненные силы для труда на их предприятиях, для обеспечения прежней спокойной и сытой жизни для них самих и их детей, жертвуя нашими детьми, нашими жизнями. Понимает ли кто-нибудь сегодня, почему так слабо сопротивлялись обычные жители Европы (кроме идейных коммунистов и их сторонников) иностранным захватчикам по сравнению с силой сопротивления советского народа? И почему националисты практически всех стран вставали на сторону иностранных захватчиков в борьбе с коммунистами? Да практически никто. А ведь ответ вполне очевиден, если понимать принципиальное отличие социализма от капитализма: в повседневной жизни людей буржуазных стран мало что менялось в плане образа жизни: отчуждение от общества, от других людей, от реального управления своей собственной жизнью как частью жизни общества всегда было свойственно жителям буржуазных стран. Правительства и буржуазия предавали свои нации, а эти расколотые на классы нации, веками паразитировавшие на далёких колониях, жившие грабежами друг друга и отсталых народов, просто не имели тех основ, которые имело советское общество — им не за что было сражаться, кроме биологической жизни, поэтому, если можно было её сохранить под властью захватчика — за что ещё воевать? Если только за эфемерные кровь и землю предков… Или свой классовый интерес — для тех, кто его осознавал. Советские же люди в первую очередь сражались за свой собственный образ жизни, совершенно отличный от образа жизни в буржуазных странах; народ, всего 25 лет назад совершивший революцию, отстаивал завоевания этой революции, в которой интерес каждого был интересом общества: право на труд, право на жильё, право на одинаковое для всех образование, на доступную для всех качественную медицину и т.д. И только во вторую очередь, особенно самые отсталые слои населения сражались за выживание, и то лишь потому, что фашистская пропаганда смогла скрыть от своего собственного народа истинные причины войны под маской идеологии нацизма и ненависти к другим народам. За что немецкие фашисты и оболваненные, озверевшие немецкие обыватели ненавидели СССР и призывали свой народ уничтожать славянские народы? За то, что эти “славянские варвары” были назначены главными виновниками среди народов, совершивших социалистическую революцию. За что сегодня «европейские нации» (на самом деле — правящий класс и его пропаганда) ненавидят Россию? За то, что эта вечно отстававшая, большая и неповоротливая страна, обладая необходимыми мировому капиталистическому хозяйству ресурсами, униженно проклинающая в лице правящего класса своё советское прошлое, сегодня выторговывает своим капиталистам условия пожирнее, пытается играть “на равных” со старыми опытными шулерами, веками живущими наверху пищевой цепочки и глухими к стонам угнетаемых ими народов. Но самая главная причина для ненависти — это все же то, что российский народ однажды перевернул весь мир, совершив революцию и начав строить общество нового типа. Весь капиталистический мир вздрогнул в ужасе, все угнетенные народы из стран третьего мира повернули головы в сторону Советской России (а потом и СССР) с надеждой и восторгом — отсталая Россия смогла то, чего не смог никто до неё: она шагнула в будущее, переломив хребет «священной частной собственности», — тот народ действительно сделал себя великим и свободным, показав пример всему миру. Именно поэтому и сражался советский народ не за булочку с трамвайчиком (насколько же нищи духом и умом современные буржуазные «патриоты»!), а за свой свободный труд и свое революционное величие, именно за это до сих пор и ненавидит Россию «цивилизованный мир», условия процветания которого базируются на крови и трупах миллионов. И по этим же правилам предлагается сегодня жить всему российскому народу под лозунгом возвращения величия нации — выбор, достойный торгашей, но мучительно позорный для того народа, который победил в революции 17-го и защитил её в 40-х годах прошлого века. Один ли это народ с теми, кто сегодня рассказывает о великой тысячелетней Киевской Руси, ставит памятники приспешникам фашистов и почитает откровенно фашистских философов? Еще один риторический вопрос, конечно.

Но давайте перейдем теперь к рассмотрению заявленных целей «военной спецоперации».

Итак, заявленных целей, на самом деле, несколько, но мы обозначим основные:

1. Денацификация и демилитаризация Украины.
2. Внеблоковый статус Украины.
3. Остановка продвижения НАТО к российским границам.

Что означает денацификация Украины? Вроде бы можно догадаться по самому слову: освобождение Украины от нацистов и нацистской власти. Но выше мы достаточно подробно рассматривали проблемы национализма и нацизма, поэтому возникает вопрос, насколько вообще допустимо использовать такой термин при проведении буржуазным государством, со своим собственным расцветающим национализмом, военной спецоперации в стране, где за несколько десятилетий уже выросло не одно поколение, воспитанное на русофобии? Можно пытаться уничтожить физически бойцов нацистских батальонов, даже каких-то депутатов Рады, представляющих нацистов, но что делать с народом, который в условиях капитализма получил практическое подтверждение того, что все, что ему “врали про Россию” украинские националисты, “оказалось правдой”? Украинский национализм с его крайними формами, это не банда, засланная с Марса, не вторгшийся иностранный контингент войск — это плоть от плоти украинского народа, хотя и подпитывавшаяся финансово не только местными “коломойскими”, но и со стороны “западных партнеров” Украины, одновременно являющихся и “партнерами” российской буржуазии — иронично, не правда ли? Конечно далеко не весь народ Украины сочувствовал националистам, а тем более нацистам, но что будет теперь, когда вооруженный “братский народ” пришел на территорию Украины бомбить русофобию? Проблема национализма и буржуазного патриотизма в условиях капиталистической конкуренции станет еще острее, и даже задавленная силой сегодня, она останется в памяти людей, разобщив наши народы еще больше. Тем больше несчастий достанется на долю тех людей, которые посмеют сказать слово в защиту коммунизма и интернационализма. Возможно ли проводить аналогии в этом случае с “денацификацией” фашистской Германии? Нет, нельзя. Настоящую денацификацию проводил только СССР на территории созданной ГДР, меняя систему собственности и власти, устраняя условия возникновения и роста национализма и нацизма, а вот буржуазные западные «союзники», официально поддерживая денацификацию, проводя аресты нацистов, в то же самое время и укрывали военных преступников, точно таких же откровенных нацистов, и плотно сотрудничали с ними, а в ФРГ некоторые нацистские «топ-менеджеры» заняли и правительственные должности. Капиталистический мир в лице правящего класса всегда скрывает правду под демагогическими рассуждениями о гуманизме, ценности жизни и т.п. — зверства фашизма ужаснули народы, но породили эти зверства именно правящий класс, капиталисты, постоянно питающие и национализм, и нацизм, и расизм, поэтому и вести настоящую борьбу с фашизмом или нацизмом капитализм просто не может, для него это означает фактическое самоубийство. Да и о какой денацификации можно говорить, если российские власти не собираются менять украинскую власть, а представители нацистов стоят у истоков этой власти? Пока люди не понимают различия между капитализмом и социализмом, они не поймут, что то, что по отношению к социализму является фашизмом, то по отношению к капитализму является конкурентной борьбой; то, что для социализма является денацификацией, для капитализма не является вообще ничем, так как капитализм прямо заинтересован в нацификации и всегда сам спонсирует ее. Именно поэтому, как и в прошлом веке, Европа и США закрывают глаза и на украинских нацистов, и на демонстративные марши прибалтийских “лесных братьев”, и на растущие во всех “цивилизованных” странах национализм и нацизм. И глядя на то, что Европа переполнена мигрантами из разрушенных ими же исламских стран, возникает вопрос: а не были ли расходы на “социалку” для мигрантов вложением в распространение идей правого толка, инвестициями в национализм и то, что произрастает на этой почве в случае подъёма революционной волны? Ведь в западной Европе социализма не было ни в каком виде, поэтому рабочее движение существовало всё это время, и оно достаточно сильно, хотя и не идёт дальше экономической борьбы сегодня, но тем не менее, сила революции (рабочий класс) гораздо более организована, чем в постсоветской России. Что может быть удачнее для европейских капиталистов: родные страны мигрантов уничтожены и разграблены, сами мигранты, радующиеся хоть какой-то работе, чтобы жить и кормить семьи, становятся объективным фактором роста конкуренции в рабочем классе и снижения цены рабочей силы, и все это классическим образом превращает мигрантов в объект ненависти и делает поводом (но не причиной!) для роста национализма — сплошной профит! Поэтому на вопрос, возможна ли денацификация Украины при помощи «военной спецоперации» РФ, мы отвечаем отрицательно — капиталистическая страна не может бороться против того, что производится самим капитализмом, это циничная демагогия. 

Что касается демилитаризации Украины: четких критериев демилитаризации обозначено не было, но проговаривались основные требования для статуса Украины — это “юридически закрепленный статус Украины как нейтрального государства, на территории которого не будут размещены ударные ракетные комплексы НАТО, направленные на Россию, а сама Украина, став нейтральной, не будет проводить линию на вступление в этот Альянс”. В такой формулировке демилитаризация является формой частичной демилитаризации территории, в которой ограничиваются созданием безъядерных зон, где запрещается производство, хранение и размещение ядерного оружия и установок для его обслуживания Но судя по тому, что вооруженными силами РФ наносятся удары по военной инфраструктуре Украины, фактическая демилитаризация необходимо расширяется до классической формы демилитаризации, при которой подразумевается практически разоружение территории или создание перед границами достаточно протяженной безоружейной зоны.  Однако нужно понимать, что демилитаризация напрямую связана с успехом или неуспехом военной спецоперации, которая сама зависит не только от технической мощи вооруженных сил и профессионализма противоборствующих сторон, но и от влияния на ход спецоперации внешних сил. И именно по причине решающей роли влияния внешних сил, на данный момент мы не будем рассматривать баланс сил, так как демилитаризация в качестве цели имеет значение только при возможности сохранения статус кво ситуации, которую мы считаем невозможной в силу системного характера кризиса в мировом масштабе. 

Внеблоковый статус Украины — это проблема, которая стояла перед РФ уже давно. Нужно отметить, что и тут российский капитал оказался в положении полезного идиота — на лояльность Украины долго и обильно тратились огромные суммы, но все это было фактически выкинуто на ветер — ответственные лица результатов не добились, ответственности за это не понесли, и в итоге, все вложения были просто бездарно слиты эффективным собственникам и коррупционерам. Что давал России внеблоковый статус украинского соседа? Во-первых, буферную зону с Европой. Во-вторых, гораздо больше оснований полагаться на сотрудничество в интересах России по выходу к морю и сохранению черноморского флота. В третьих, сохранение уже существующих экономических связей, так как Украина вне блоков — это один и относительно слабый “партнер”, что выгодно для России независимо от того, что думает на эту тему Украина. В четвертых, внеблоковый статус Украины — это стократ худший вариант, чем блок с Россией, но гораздо лучший, чем блок Украины с западными конкурентами РФ. Но как мы уже говорили раньше, интересы правящего класса Украины как представителей власти отдельной нации, существуют независимо от интересов российского правящего класса, а зачастую и прямо в противоположности им. С другой стороны, и Украина, и сама сырьевая Россия являются объектами интересов объединённого западного капитала, а следовательно, с учетом того, что мы писали о противостоянии блоков, Украина не могла и не сможет иметь внеблоковый статус, ей придется выбирать, к кому присоединяться в мировой драке капиталов. Не удивительно, что Украина сделала выбор в пользу действительного сильного, но и ответная реакция России была неизбежна — не понимать этого могут только крайне наивные или совсем невежественные люди. Поэтому на вопрос “может ли военная спецоперация помочь достигнуть заявленной российскими властями цели?” мы тоже ответим отрицательно — нет, не может. Конечно, выбор блока можно будет попытаться отложить, законсервировать процесс, можно будет попробовать “потянуть время”, но даже если это и удастся, то времени будет совсем мало — не у всех в мировой склоке есть объективная возможность ждать, проблема ведь не в конфликте Украины и России, даже не в конфликте России и НАТО, проблема — в общемировом капиталистическом кризисе, в появлении быстро растущего конкурента (Китая), наступающего на пятки старой коалиции капиталов и крепко привязавшего их к себе торговыми связями. Таковы внутренние проблемы современного мирового хозяйства — ты не можешь торговать, не взращивая себе конкурента и будущего врага, но попав в тиски торговых связей, становится очень трудно (хотя и необходимо) воевать с тем, с кем ты накрепко связан — разрыв связей ведёт к коллапсу внутри твоей собственной страны, нарастанию кризиса, который будет требовать военного решения — замкнутый круг, из которого с развитием военных технологий всё меньше шансов вырваться живым хоть кому-то.

  Насколько осуществимо требование остановки продвижения НАТО к российским границам? На наш взгляд, мы уже достаточно ясно показали невозможность такого варианта развития событий и неизбежность конфликта по причине естественной для капитализма постоянной конкуренции, когда остановиться просто невозможно: если ты остановишься перед рисками, кто-то другой, кому в данный момент не грозят такие риски, как тебе,  пройдет вперед и не оставит тебе места для роста. А капитал не может не расти — в этом вся его сущность, если он не растет, он погибает, исчезает для капиталиста, и капиталист перестает быть капиталистом, именно поэтому правящему классу легче жертвовать людьми, чем капиталами. Продвижение НАТО на восток началось не вчера, и не год назад — это многолетнее планомерное движение организованного старого капитала, приглушившего на время внутриклассовые противоречия ради совместного ограбления остального мира и противостояния развитию конкурентов, и нет никаких оснований для того, чтобы поколебать это наступление на Восток; мощь этой коалиции опирается на кровь и пот миллионов людей из зависимых и разоренных ими стран, и нет сегодня в мире силы, подобной СССР и соцлагерю, которая могла бы не только технически и экономически бороться с коалицией, но и привлечь на свою сторону сердца людей рабочего класса из других стран. Мало кто сегодня знает, что интервенцию в начале прошлого века останавливали не только штыки Красной армии, но и борьба английских, немецких, польских и других рабочих против своих собственных правительств и капиталистов — срывались поставки оружия интервентам, устраивались забастовки, уничтожались или передавались Красной армии военные грузы, собирались средства для Красной армии и многое, многое другое — вот таким был настоящий протест против войны, такой была настоящая революция прошлого века, вот так международное рабочее движение противостояло стремлениям своих капиталистов задушить революцию в России. Может ли какая-нибудь страна сегодня найти в себе основания для такой поддержки в других народах против наступления НАТО, против закабаления кредитными удавками МВФ? Нет таких стран, и в империалистической драке помощи ждать неоткуда — только сами люди могут помочь себе, изменив свой способ существования, отказавшись от конкурирующей экономики и перейдя к экономике по плану и в интересах всего общества как целого. Хорошо ли, что одни капиталисты ослабляют других капиталистов? А это является вообще проблемой коммунистов в вопросе империалистических войн без увязки с задачами формирования революционного субъекта? И если в странах западной Европы, как и в самих США, вовсе не запрещены партии коммунистического толка и существует рабочее движение — можно ли говорить о наступлении фашизма на восток? Рассуждающие таким образом коммунисты точно не путают противостояние Союза Советских Социалистических Республик и капиталистической фашистской Германии?

“Хорошо”, скажете вы, “все плохо и ничего не получится, но что вы можете предложить? Что должны делать коммунисты в такой ситуации, когда все плохо?”. Именно это мы и пытались понять, разбирая проблемы национализма и фашизма, рассматривая заявленные цели “военной спецоперации” и объективные условия развития конфликта в мировом масштабе. Проще всего дать классовое объяснение происходящего, гораздо сложнее не забыть, что классы состоят из людей, чувствующих, действующих, мыслящих (тем или иным образом). Потому что все становится гораздо сложнее для объяснения, когда ты начинаешь говорить о правящем классе и эксплуатации с людьми, для которых общий язык и одна страна являются важными и понятными категориями для их мышления, а классы — незначимыми и  совершенно иллюзорными вещами. Более того, само мышление, разум исторически начинаются с чувств, с чувственного восприятия, а чувства гораздо ближе к действиям, чем к разуму — именно поэтому люди так часто поступают “импульсивно”, под влиянием “чувств”, именно поэтому так быстро начинает расти патриотизм и шовинизм в массах, когда правящие классы вовлекают всю страну в конфликт. Сегодня ситуация осложняется ещё и тем, что травля российского народа фактически узаконена во всём мире средствами буржуазной пропаганды, и всё это — благодаря действиям российских властей. Чем отличается немецкий или американский рабочий от российского рабочего? В классовом положении — ничем, финансово — отчасти положение рабочих западных стран лучше, чем положение российских рабочих — хозяева в США и Европе делятся частью награбленного с населением своих стран, подкупая их, но нужно помнить и том, что и в этих, столь богатых, странах есть бездомные и безработные, до которых никому нет никакого дела — как и у нас, тамошние обыватели рассуждают сходным образом: сами виноваты. Однако и в западных странах последние годы шло агрессивное наступление капитала на труд: поднимался пенсионный возраст, менялось трудовое законодательство в ущерб наемным рабочим, сокращались социальные расходы там, где они вообще были, таким образом, действия их правящего класса ничем не отличались от действий нашего правящего класса, а судьбы наемных работников так же зависят от капиталистов, как и в России, и в Украине. По всему миру растет закредитованность людей, по всему миру падают доходы работников и происходит концентрация богатств нации и всего мира в совокупности в руках единиц супербогатых собственников. И во всем мире происходит рост протестных настроений, на которые власти реагируют одинаково — репрессии, дубинки, слезоточивый газ, тюрьмы и убийства, — в такой ситуации внешний враг становится просто необходимым условием для сохранения правящим классом своего положения, поэтому массы по всему миру, особенно при помощи интернета, усиленно накачиваются враждой и взаимной ненавистью. Каждый из нас сталкивался с такой ситуацией, когда человек в раздражении срывает это раздражение на окружающих, совершенно не виноватых в его проблемах, и человек это знает, но его внутренне разбалансированное состояние мешает ему адекватно мыслить и контролировать свои эмоции — эта же ситуация, только в гораздо более катастрофических масштабах происходит сегодня со всем миром. Особенно большую роль в росте ненавистнических настроений играют мелкобуржуазные слои — они первыми ощущают наступление кризиса экономической системы, они первыми впадают в состояние истерики от того, что их положение становится крайне нестабильным и угрожающим — это ведь не наемные рабочие, больше всех задавленные жизнью и практически не имеющие времени ни отдыхать, ни думать. Но мелкая буржуазия и рабочая аристократия, под угрозой утраты завоёванного ими места под солнцем, очень быстро приходят в возбуждение и побуждают к активности другие слои населения: «творческую интеллигенцию», некоторую часть наемных работников и т.д. Вот только как мы писали выше, именно мелкий собственник, как представитель локализованного капитала, начинает распространять шовинистические и патриотические идеи, которые в конечном итоге обращаются против всё тех же наемных работников в силу того, что капитал живёт за счёт наёмного труда и воевать идут в основном дети наемных работников, а не капиталистов или мелкой буржуазии, выкупающих своих детей у государства. И такое поведение этой социальной, классовой прослойки обусловлено самим устройством буржуазного общества: при капитализме все возможности трудиться сосредоточены в руках капиталистов или государства, принадлежащего капиталистам. Именно в интересах бизнеса принимаются все законы, именно интересы бизнеса защищаются в кризисные периоды при помощи государственного бюджета, именно бизнесу оказывается силовая поддержка в форме полиции и армии. И мелкая буржуазия, теряя возможность заниматься бизнесом, попадает в разряд самых бесправных и незащищённых людей — пролетариев, то есть, тех, кто не может выжить иначе, чем продавая капиталисту единственный товар, который у него есть — рабочую силу, по сути — себя самого, свою жизнь. Именно эта ужасная перспектива побуждает мелкую буржуазию бросать все силы на объединение людей в «единую нацию» для «защиты родины» — такой родины, в которой ему тепло и уютно, и в которой задавленный капиталом наемный работник «сам виноват» в своих проблемах. 

А что происходит на стороне наемных работников, дальше всех находящихся от политики и занятых проблемами выживания себя и своей семьи? Люди, которых вообще никогда и ни о чем не спрашивают, с кем никогда ни в чем не советуются, оказываются в одном обществе с теми, кто принимал решения за них и за их счет — они становятся объектом ненависти и военной мишенью. Какая может быть реакция у людей в такой ситуации? Конечно они объединяются с теми, с кем их и так объединили без их ведома и желания. Тот, кто вчера сторонился политики и считал, что его она вообще никак не касается, становится главной ее жертвой. Под предлогом борьбы с плохими правительствами на протяжении уже более века ставятся на колени, разоряются и унижаются целые нации капиталистического мира, при этом на нацию-жертву обрушивается не только оружие санкций и войны, но и мирового “общественного” порицания (на самом деле — буржуазной пропаганды). Еще недавно умственно обделенные либералы и такие же обделенные критическим мышлением  сторонники их взглядов глумились над нищетой “социализма” таких стран как КНДР, Куба и т.п. — сегодня каждый россиянин имеет возможность оценить долю вклада как социализма, так и капиталистических санкций в нищету этих крохотных стран, десятилетиями выживавших фактически в одиночку после распада соцлагеря, находясь под жесточайшими санкциями. Вот настоящая работа правильного капитализма — поставить на грань животного выживания целую нацию, чтобы взбесившиеся люди сами свергли неугодное банде сильнейших капиталистов правительство и сдались на милость банды. Вот только социализм не подразумевает взбесившееся стадо — социализм создает человека иного типа, так как само это общество иного типа — зато капитализм низводит людей до животного состояния, в котором люди противостоят не только природе как среде обитания, но и самое страшное — друг другу, при том, что производить средства для жизни они могут только вместе. Но в России — не социализм, и общество в нем уже давно не производит таких людей, которые стояли насмерть и помогали друг другу ценой своей жизни в Великой отечественной войне. Почему многим людям в России сегодня так страшно при мыслях о «большой войне»? Потому что многие еще помнят, как капитализм приходил на территории постсоветского пространства, потому что люди не рассчитывают всерьез на тыловую организацию в случае военных действий (хотя и надеются на помощь государства совершенно иррациональным образом), потому что многим просто некуда бежать и нечем защитить своих детей. Есть ли сегодня в капиталистической России, где коррупция как ржа съела даже стратегически важные для безопасности страны области производства и управления, силы, способные мобилизовать население, организовать эвакуацию и укрепить тыл? Если бы сегодня больше читали о жизни в царской России в период первой мировой войны, люди обнаружили бы страшные узнаваемые симптомы в современной капиталистической России — и это не происки врагов, и не «плохие люди», это законы самого капитализма. 

Что же должны сегодня делать коммунисты в первую очередь? Точно не бороться с патриотическими настроениями людей, отталкивая их от себя. А плохо ли быть патриотом для коммуниста вообще? Нет, если коммунист изучает марксизм и понимает природу патриотизма, его основы, на которых базируется любая идеология. Коммунист — такой же представитель своего народа, говорящий на языке, общем для огромной массы наемных работников, коммунист так же любит свою страну (а не государственную машину буржуазии), природу этой страны — и именно поэтому ненавидит тех, кто уничтожает и людей, и природу этой страны, ненавидит тех, кто обрекает народ, частью которого воспринимает себя коммунист, на страдания, унижения и смерть, кто превращает людей в зверей, готовых убивать и друг друга, и “чужаков”. И этот патриотизм тоже превращается по сути в идеологию, но это уже другая идеология, идеология коммунистическая, превращающая чувственное отношение к окружающей реальности в разумное через осмысление своих чувств. Следовательно, нужно бороться не с патриотизмом как с чувственным отношением к родине, а с идеологией буржуазного патриотизма — указывать на лицемерие и ложь правительства и представителей правящего класса, на продажность и бессилие власть имущих и “эффективных собственников” в решении проблем наемных работников, наименее защищенных слоев населения, благо они сами во всеуслышание постоянно сообщают о бесперебойных поставках “национального достояния” своим “партнерам”, которые обложили весь российский народ дичайшими в капиталистическом мире санкциями — дичайшими именно в отношении капитала, но выше мы уже писали, что в капиталистическом обществе ни у кого нет возможности выжить, если нет работающих капиталов. Ограничить сегодня в мировом масштабе движение национального капитала, полноценно включенного в международную торговлю, фактически означает поставить все неимущее население страны, зависящее от судеб капитала на территории этой страны, на грань выживания. Понимают ли это западные “партнеры” нашей буржуазии? Конечно понимают, поэтому и поступают так, как поступают. Что является более жестоким — отрезать людей от источников средств к жизни или разбомбить? Оба способа одинаковы. Понимала ли российская буржуазия, к чему приведет подобный конфликт? Скорее всего понимала, возможно — надеялась на какие-то неизвестные нам договоренности и связи, но мы опять повторим уже неоднократно сказанное — у правящего класса нет выбора: если не нападут они, нападут на них, поэтому массы населения — всегда просто очередная запланированная расходная статья в крупномасштабном бизнесе. 

А что делать коммунистам по отношению к военной спецоперации, чью сторону занимать? И тут нужно сначала подумать — а чью сторону занимали коммунисты до начала конфликта в 2014 году? Если коммунисты занимали сторону наемных работников и понимали сущность капиталистических отношений, то в их позиции нечему меняться. Но вот сегодня стала достаточно распространенной точка зрения, что российские коммунисты должны поддержать военную спецоперацию на Украине по двум основным причинам: 

1. Борьба с фашизмом и денацификация, помощь Донбассу.
2. Противостояние организованной коалиции западного капитала 

Но именно для того, чтобы разобраться в обоснованности этих тезисов мы и рассматривали выше проблему фашизма и природу конфликта России с Украиной, поэтому ответ на первый тезис логически выводится из нашего рассмотрения предмета: ни одно капиталистическое государство не борется с фашизмом, так как фашизм — это вооруженный отряд буржуазии в борьбе с революцией. Целью существования фашизма является не подавление конкурентов, а подавление революции для возвращения нации под контроль крупного капитала и мобилизации её на войну. И “денацификация” как цель при сохранении всех необходимых для национализма условий, является пустой фразой, удобным прикрытием драки капиталов за выживание — руками народов, конечно, в первую очередь — руками наемных работников и их детей. Вот об этом должны говорить коммунисты в первую очередь —  разоблачать манипулирование и прямую подмену понятий буржуазными идеологами и пропагандистами, а также заблуждающимися (а иногда и нет) представителями коммунистических или относящих себя к таковым партий, объединений, организаций и т.п.. 

Что можно сказать о помощи жителям Донбасса, подвергавшимся на протяжении 8 лет обстрелам, потерявшим много родни и друзей, разоренным войной и безумно уставшим от военной повседневности, двусмысленности политического и гражданского статуса и т.д.? Ничего обнадеживающего, так как все жители Украины, настроенные пророссийски, изначально были заложниками в этой войне, сакральной жертвой капитала для мобилизации народа на войну. Сегодня Донбасс бомбят ещё чаще, разрушений ещё больше, в некоторых местах возникла угроза гуманитарной катастрофы; в то время, как «денацификация» проводится путем разрушения военной инфраструктуры вдалеке от Донбасса (Киев, Сумы, Херсон и т.д.), в самом Донбассе проводится мобилизация мужчин разного возраста, в том числе и студентов, независимо от того, держали они в руках оружие или нет, есть у них военная подготовка, или нет. И с учётом того, что мы рассматривали выше, говорить о помощи Донбассу как одной из задач «военной спецоперации» вообще бессмысленно, так как решаются на самом деле совсем другие задачи. Кто-то может сказать, что если не вмешиваться в проблему Украины и Донбасса, то на Донбасс пришли бы нацисты по типу тех, которые жгли людей в Одессе и т.п. Но, во-первых, история не терпит сослагательного наклонения, а во-вторых, выше мы уже говорили о причинах роста националистических настроений в любой буржуазной стране вообще и Украине в частности, поэтому лучшей помощью Донбассу было бы невмешательство российского капитала в Украину вообще, а сейчас — бензином войны пожар войны не затушить.

По второму тезису ответ давать сложнее, так как противостояние и наступление — это объективный факт, независимый от осознания общей классовой природы противоборствующих сторон. И здесь уже проблема не в том, что коммунистам нужно разоблачать ложь, как это было с первым тезисом, проблема в том, что картина происходящего в целом доступна пониманию масс, отсутствует только понимание причин и следствий, перспектив и возможностей. Основная мысль при обсуждении угрозы со стороны НАТО — это, как правило, неизбежность войны и необходимость защищать Родину. Мысль совершенно логичная, при рассмотрении вопроса с точки зрения неизменности существующего положения дел, неизменности капитализма самого по себе и неизбежности войн за выживание. Особенно крепко эта мысль засела в общественном сознании (во всех странах мира) после распада СССР и соцлагеря — кажется, что сама жизнь подтвердила тезисы буржуазной пропаганды о нежизнеспособности социализма. Понятно, что коммунистам необходимо объяснять объективные причины для отката, которые не сводятся к “плохим людям” и “предательству”, прояснять значение материальных (технологических) условий развития общества и способов взаимодействия людей друг с другом в общественных процессах для производства “плохих людей”, роль внешнего влияния и вынужденного товарного взаимодействия с другими, капиталистическими странами, в конце концов, объяснять бесконечность исторического процесса, в котором часто происходят откаты, но не останавливается само движение и не прекращается действие объективных законов общественного развития. 

Затем, если удается достичь поставленной цели (объяснить неизбежность ухода капитализма с исторической арены, поколебать убежденность человека в неизбежности и необходимости выбора без выбора в империалистической войне), следующим вопросом должен стать вопрос: а что же тогда делать, если “стояние насмерть” не решает проблемы? Кто может остановить войну? Это — самая сложная проблема, потому что людям, привыкшим к пассивности, приходится рассказывать о необходимости их собственной активной деятельности, причем деятельности общественного масштаба, в которой у людей нет ни компетенции, ни опыта. Кроме этих масштабных задач, пугающих своей невыполнимостью, возникает закономерный вопрос: пока мы устраиваем переустройство внутри своей страны, враг ждать не будет, наоборот — он воспользуется слабостью противника и захватит нашу страну. Совершенно точное понимание проблемы при рассмотрении её без учёта проблем противника в отношениях со своим собственным пролетариатом и без расчета на поддержку широких масс внутри страны. На самом деле, сила масс очень, очень велика, и история Советского союза служит тому историческим подтверждением — наверное все с детства слышали о том, что растопыренные пальцы слабы, а в кулаке — большая сила, — вот, это же правило работает и в масштабах общества, и именно на это правило, даже не осознавая подлинное значение этой закономерности, опирается правящий класс, призывающий к объединению нации. Особенность объединения в том, что при нем возникают новые закономерности самого объединения как «целого», меняющие или усиливающие закономерности в отношениях разрозненных людей или вещей. Но людям, не имеющим практики коллективного взаимодействия, к сожалению трудно понять силу коллектива, поэтому без опыта будет очень трудно убедить людей в их собственной силе. 

Дальше же необходимо делать ещё более трудный шаг — переходить к вопросу интернационализма и международного рабочего движения. Увы, это самое слабое место коммунистов сегодня —  действительно коммунистических движений внутри различных стран мира сегодня практически нет (очень, очень мало и они очень слабы), и самая большая проблема этих движений в том, что во-первых, они, как правило, практически не связаны с рабочими, с профсоюзами, то есть, с тем классом, чьи интересы выражают коммунисты, а во-вторых, многие из тех, кто называет себя коммунистами, на самом деле относятся скорее к леволиберальным силам, плохо изучают марксизм (если вообще изучают — не «евромарксистов», а самих основоположников — Маркса, Энгельса), отрицают социализм в СССР, а в силу этого предполагают строительство социализма либо с уклоном в рабочую (в лучшем случае) анархию, либо вообще являются социал-демократами, тяготеющими к сохранению частной собственности на средства производства и объективно — к простому улучшению капитализма; поэтому о международном объединении сегодня пока говорить всерьёз невозможно. И хотя эта ситуация не безнадежна и не вечна, так как массы очень быстро пробуждаются в кризисные периоды, но тем не менее, пока в различных странах мира рабочее движение не вооружится революционной теорией, не возникнет слияния рабочего движения, ограничивающегося пока экономической борьбой, с идейными коммунистами, вынужденно ограничивающимися теорией,  пока не появится этой единой политической силы, будет очень трудно убедить людей в том, что кроме выбора одной из сторон конфликта, есть действительный, реальный выбор — своей собственной стороны в мировом конфликте капиталов. Слабость современного рабочего класса в мировом масштабе также обусловлена и спецификой мирового разделения труда, когда производственные цепочки одного процесса расположены в различных странах, во-первых, а во-вторых, рост процессов автоматизации привел к тому, что большое количество наемных рабочих оказалось разобщено, вытеснено из производства в сферу услуг или на положение самозанятых (формально — предпринимателей, по сути — наемных работников, не имеющих никаких гарантий труда и доходов, социальной и профсоюзной защиты), что оказало существенное влияние на подчинение мировоззрения таких работников мелкобуржуазным идеям. 

Но тем не менее, коммунистам жизненно необходимо работать над созданием международных связей, так как революция не возникает и не осуществляется локально — это всегда событие мирового масштаба, тем более, когда речь идет о коммунизме как об обществе объединенного человечества. 

Итак, что же мы можем предложить в столь трудной для решения проблемы войн ситуации? Что делать прямо сейчас, когда конфликт уже начался и нас призывают сплотиться/объединиться/вдохновиться и заткнуться ради спасения “нации”? Конечно, реальной политической силы у действительных коммунистов пока нет — мы не можем на практике ни сопротивляться, ни поддерживать, но высказывать свою позицию — должны. И высказывание это не должно сводиться к “нет войне” —  коммунисты не раздают готовые истины, коммунисты должны объяснять свою позицию, и чем более понятно и убедительно они будут это делать — тем скорее люди, живые люди, а не абстрактные классы, коммунистов услышат и поймут. Пропаганда — это первое.

Второе — это психологическая и, по возможности, практическая подготовка людей к самостоятельной коллективной деятельности. Как это можно осуществлять в реальности? Во-первых, конечно, можно быть патриотом-идиотом и вообще не думать о плохих и самых плохих вариантах развития событий, но лучше быть разумным патриотом своей страны и её народа, а значит худшие варианты рассматривать придется; тогда просто необходимо обсуждать с людьми возможные проблемы в тылу в случае распространения вооруженного конфликта на территорию России: рассматривать вопросы хозяйственного плана, вопросы обеспечения безопасности мирного населения, поддержки работоспособности инженерных, коммунальных систем, снабжения продуктами питания, медикаментами, защиту от роста криминала и т.д. Многие ли сегодня помнят о том, какое количество бомбоубежищ поддерживалось в работоспособном состоянии (какие материальные расходы!) во времена СССР?  Страна, искреннее всех выступавшая за мир во всем мире, прекрасно знала, что самые миролюбивые намерения капиталистов всегда в конечном итоге приводят к неизбежным войнам в силу характера экономики капитализма, поэтому Советский Союз постоянно тратил большую часть средств бюджета на поддержание работоспособности средств гражданской обороны, проводил проверку средств связи и организации передвижения мирного населения при сигнале тревоги, начиная со школьной скамьи. Как готовилось защищать свое население современное буржуазное правительство? Правильно, никак — организационно и финансово, зато вдоволь спонсировало буржуазных идеологов и пропагандистов, накачивавших общество идеями патриотизма для затягивания поясов на шеях наемных работников в трудный “для нации” период и для облегчения принятия  ими решения героически умереть в нужный (для правящего класса) момент. От кого сегодня зависит снабжение продуктами и предметами первой необходимости в городах, селах, деревнях? От частного собственника. От кого зависит эвакуация населения и главное — организация приема этого населения в местах эвакуации? Правильно, от чиновников, умеющих отстаивать интересы бизнеса, но не умеющих организовывать работу общественных механизмов не в целях получения прибыли, а в целях сохранения жизней людей в условиях кризисной экономики. И как мы уже говорили выше, если у частного собственника возникает угроза растраты капитала вместо его прироста, он просто сворачивает бизнес или снижает качество товара до самого худшего, разворовываются госзаказы совместно с чиновничеством, задираются цены и т.д. — это объективные законы капитализма, которые описываются и всем известной поговоркой: “кому война, а кому мать родна”. Такие темы для обсуждения — это первый шаг к пробуждению людей к активности, к их психологической подготовке, а объективная реальность неизбежно станет подтверждением правоты коммунистов и побудит людей к объединению для решения своих собственных проблем совместно друг с другом, коллективно. Это то, что мы можем и должны делать сегодня и сейчас — обсуждать, продумывать разные варианты развития событий в обществе, искать возможные способы решения проблем своими силами, предпринимать попытки. А для этого будет очень полезно ознакомиться с лекциями Пальмиро Тольятти о фашизме, в которых он описывает проникновение фашистского влияния в низовые общественные структуры, в повседневную жизнь наемных работников, действия агентов фашизма при поддержке государства и предпринимательства (капиталистов) — это чрезвычайно полезные знания, которые должны помочь коммунистам понять, как они могли бы пытаться ослаблять влияние мелкобуржуазной идеологии на массы наемных работников, что можно предпринимать в борьбе с угрозой расползания коричневой чумы в кризисные для всего общества периоды с учетом того, что все источники средств к жизни людей сегодня находятся в частной собственности, на стороне капитала. Сегодня у нас нет силы вступить в открытую борьбу с капиталом, но уже сегодня мы должны готовиться к борьбе не просто с капиталом, мы должны готовиться сами и готовить массы к неизбежной фашизации капитала при возрастании сознательности и силы объединяющихся масс  — капиталисты сделали свои выводы из истории, пора и людям обращаться к историческому опыту настоящей борьбы с фашизмом. А во-вторых, работа по подготовке людей к коллективной деятельности необходимо подразумевает привлечение людей к самообразованию, к изучению истории, философии, политэкономии и т.д. Также полезными будут кружки практических знаний, в которых люди смогут делиться друг с другом имеющимися навыками работы с техникой, компьютерными технологиями, “заводить генераторы” и т.д. — но все это должно изучаться с пониманием ближайших практических задач по решению вероятных проблем, упомянутых нами чуть выше, для подготовки коллективного взаимодействия в период кризисного состояния общества. 

А что делать, если начнется мобилизация и мужское население будет отправляться в зону «военной спецоперации»? Изменить мы пока ничего не можем, но мы знаем, что делали коммунисты на фронтах в прошлом веке — агитировали и просвещали людей, объясняли им суть происходящего и показывали альтернативы, помогали складываться коллективам, создавали Советы солдатских депутатов. Сегодня у нас даже преимущество в пропаганде — в прошлом веке не было никакого примера, на который можно было бы сослаться, сегодня у нас есть 70 лет советской власти. Пусть не все они были легки, не всё можно приводить в качестве образа будущего, но дело не в этом: все эти 70 лет были историческим опытом, которым можно гордиться как достижением больших масс людей, взявших свою судьбу в свои руки, и приводить в качестве реальности, жизненности идей коммунизма. И конечно нужно стараться оставаться людьми, не поддаваться массовой истерии и взаимной ненависти. Но конечно пропаганда не является ответом на вопрос “что делать с продвижением НАТО?”. На этот вопрос нет иного ответа, кроме как “развивать международное движение”, на самом деле. Война с НАТО с возможным применением ядерного оружия — это не столь фантастический вариант развития событий, как многим кажется, поэтому без помощи людей в самих государствах-участниках НАТО, выхода не будет. Налаживать связи нужно не только с сознательными коммунистами, но и с любыми антивоенными движениями — именно люди являются источником прибыли для капиталистов, именно люди являются источником налоговых поступлений в бюджеты стран — если удастся организовать серьезные протестные движения, забастовки, подрывающие экономическую составляющую войны, возможно, получится и устоять на краю пропасти хотя бы на какое-то время. Но в конечном итоге, единственным шансом на спасение остается подъем революционной волны — той силы, которая изнутри подрывает мощь капиталов.Только когда массы восстанут против войны и начнется формирование субъекта революции — только тогда можно будет пытаться что-то планировать и определять какие-то задачи. 

Нужно отметить, что пока мы писали эту статью, стали появляться новости о появлении протестов против НАТО в некоторых странах Европы. Пока что эти выступления трактуются как поддержка агрессивных действий России, но на самом деле направленность этих выступлений свидетельствует о том, что и в странах Европы ещё есть люди, способные мыслить более масштабно, нежели строить суждения в рамках локального конфликта — и это как раз те тенденции, о которых мы писали чуть выше. Наша задача — эти тенденции усиливать и углублять понимание причин до классового противостояния, объяснять необходимость распространения борьбы до отказа от отношений частной собственности на средства производства.

Вот, пожалуй, и все. Мы попытались разобрать основные проблемы трудного выбора, “нежданно-негаданно” вставшего перед коммунистами, попробовали понять, что мы должны и можем делать здесь и сейчас — конечно, о чем-то мы не сказали, о чем-то сказали мало, но перед нами стояла цель попытаться как можно отчетливее понять ситуацию по обе стороны конфликта в самых существенных ее чертах, и на наш взгляд, основная задача была решена.  

Использованная литература и прочие материалы:

1. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства
2. Ленин В.И. Лекция о государстве
3. Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма
4. Ленин В.И. Грозящая катастрофа и как с ней бороться
5. Маркс К. К критике гегелевской философии права
6. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 г.
7. Маркс К. 18 брюмера Луи Бонапарта
8. Энгельс Ф. Письма об историческом материализме
9. Маркс К. Письмо Вере Засулич
10. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии
11. Маркс К. Капитал
12. Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу
13. Ленин В.И. О праве наций на самоопределение и другие работы, включенные в ПСС
14. Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос
15. Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР
16. Вазюлин В А. Логика истории. Вопросы теории и методологии
17. Вазюлин В.А. Аудиозаписи лекций курса История марксистско-ленинской философии
18. Харламенко А.В. Видеозаписи курсов лекций по развитию философии и общественного производства
19. Тольятти П. Лекции о фашизме
20. XIII пленум ИККИ 1933 г.
21. Программа коммунистического интернационала 1928 г.
22. Димитров Г. Доклад на 7-м Всемирном конгрессе Коммунистического интернационала, 1935 г.
23. Сайт https://esperanto.mv.ru
24. «Философская энциклопедия», изданная в СССР в 1960—1970 годах
25. Философский энциклопедический словарь. 1983 год, СССР
26. Материалы различных СМИ, сеть интернет